В гости к Нажиму Ариповичу Курбанову, ветерану Великой Отечественной войны, отличнику Министерства культуры СССР мы с ребятами собрались не случайно. «Слепой музыкант» — баянист, композитор, его история очень потрясла моих ребятишек. Ушёл на фронт добровольцем. Будучи на гражданке выучился детдомовский паренёк в ФЗУ на слесаря и шофёра. Так что служить ему пришлось за баранкой, и баян, как верный друг, всегда был с ним. Возил снаряды, раненых. Однажды Нажима попросили подбросить на передовую военного корреспондента. Ехали долго. Много разговаривали, смеялись, пели. И только позже он узнал, что вёз самого Александра Твардовского.

Ещё много разных историй рассказал он нам. Играл на баяне, пел. Уходили мы из этого дома переполненные чувствами любви и уважения к этому человеку.

Слепой музыкант

Великая отечественная война 1941-1945 годов. Победу в ней обеспечили не только высшие чины армии. Хочу рассказать эпизоды из жизни одного из рядовых участников.

«Он родился в Тобольске на улице Пиляцкой (ныне — Пушкина) 87 лет назад.

Как всякому малышу, мама пела ему колыбельные песни. А вместе с ними он слышал звоны колоколов, доносившиеся со стороны православных храмов. Этот звон прошёл через всю его жизнь. Так случилось, что с десяти до пятнадцати лет он воспитывался в детском доме. А вскоре после выпуска началась война.

Ушёл на фронт добровольцем. Возил снаряды, раненых на Калининском, Сталинградском, Белорусском фронтах. Под Сталинградом получил ранение, был контужен. Лежал в госпитале под Москвой. Затем был направлен для прохождения дальнейшей службы в 35-ю армию в Забайкалье. Демобилизовался в 1947 году.

Это архикороткий рассказ о его службе. Среди боевых наград, кроме ордена Отечественной войны II степени, медали «За Победу над Германией», «За Победу над Японией» и других, есть самая дорогая — главная солдатская медаль «За Отвагу». Она — главное подтверждение солдатского мужества в защите Родины.

Жил какое-то время на юге страны, в средней Азии… Пришла Беда — страшная болезнь чума. Возил вместе с другими водителями в зону карантина продукты, всё необходимое. Вместо дороги зачастую одни пески. Однажды в такой поездке он сидел в кузове, когда машина перевернулась. Выгребли его из-под коробок и ящиков, огородили ими и пошли за помощью… Нашли собаки проходящих неподалёку чабанов, которые и забрали его, вылечили. Только вот память он потерял. Не восстановилась она и через год…

В то время находился герой моего рассказа в Кара-Калпакии. Там и нашлась… родная сестра. Оказалось, что имя его не Миша, не Максим, не Туктасын, а Нажим.

Нажим Курбанов. Способный музыкант, играющий на многих музыкальных инструментах, композитор, прекрасный организатор музыкальных коллективов. Получил специальное музыкальное образование. В культуре проработал 25 лет. Есть звание «Заслуженный деятель культуры СССР». Одну из наград в своё время он получил из рук министра культуры СССР Екатерины Фурцевой.

А мелодии колоколов малой родины всё звучали в его душе, перекликаясь с песнями матери. И в 1997 году вместе с семьёй приехал Нажим в Тобольск. Служил в Центре татарской культуры, был аккомпаниатором хора «Русская песня» в Доме культуры «Ветеран».

Но годы и нездоровье берут своё. В 2004 году в конце января он прекратил трудовую деятельность официально. Но ветеран в курсе событий культурной жизни города, продолжает брать в руки баян, создаёт новые мелодии и песни, слова к которым пишут его друзья. Темы самые разнообразные: любовь и дружба, родной край, война…

Первый слушатель, критик и ценитель его произведений — жена Мынжамал. Красивая, добрая и гостеприимная хозяйка. Вместе они уже не один десяток лет.

Как ветерану и инвалиду войны, Нажиму Курбанову в прошлом году был выдан сертификат на улучшение жилищных условий. Теперь он вместе с семьёй сына (родители нуждаются в уходе) живёт в подгорной части города. Совсем недавно вернулся со службы в армии внук Али. Служил в свой срок, как его отец. Как его дед.

К слову, в альбомах семьи Нажима Курбанова я не увидела ни одной фотокарточки военных лет, в военной форме. На вопрос услышала: «Так ведь служил в спецвойсках — нельзя фотографироваться…»

…Как-то он попросил: «Давай, напишем песню, как меня вечером укачивает перед сном мама, поёт, что я мусульманин, а я ещё слышу звон колоколов… И так сладко засыпать…»

Я каждый раз ухожу из этого дома переполненная чувствами любви и уважения к хозяевам. И какое значение имеют вера и национальность, если ты истинный патриот своего Отечества!? Низкий поклон вам, дорогие.

Яна Папина.

На слова Ираиды Зубовой была написана музыка Нажимом Курбановым.

Мамина песня

Детство далекое я вспоминаю: Мама поёт, приближая мой сон. А в небесах, этой песне внимая. Храмов Тобольских летит перезвон.

Припев: Динь-дон, динь-динь-динь-дон. Спи, мусульманина сын, сладким сном. Динь-дон, динь-динь-динь-дон. Месяц и звёзды над нашим окном.

Как много лет с той поры пролетело! — Внуков и правнуков сон берегу. Столько штормов надо мной прошумело! — Мамину песню забыть не могу!…

Припев: Динь-дон, динь-динь-динь-дон. Спи, мусульманина сын, сладким сном. Динь-дон, динь-динь-динь-дон. Месяц и звёзды над нашим окном.

Мама дала моей жизни начало, Оберегала сыновний покой. Разные песни по жизни звучали… Можно забыть их. Все. Кроме одной:

Припев: Динь-дон, динь-динь-динь-дон. Спи, мусульманина сын, сладким сном. Динь-дон, динь-динь-динь-дон. Месяц и звёзды над нашим окном.

Судьбы цветное полотно

Лидия Григорьевна и Нина Григорьевна Лысачук — две сестры. Каждой на долю выпало немало испытаний, у каждой была своя дорога. Но есть и то общее, что объединяет их: родители, детская пора, воспоминания, убеждения. Каждая в беседе со мной скажет, без рисовки, от чистого сердца: «Думаю, что свой долг перед Родиной я выполнила». Обе они — настоящие патриотки. А об их жизни впору писать романы.

OTEЦ

Григорий Андреевич Лысачук родился в семье переселенцев в 1898 г. Его родителей (жили они то-гда на Украине) раскрепостили, а земли не дали. Вместе с другими безземельными их конвоировали, чтобы не сбежали по дороге, на Дальний Восток, который в те времена не был достаточно освоен. Земли было много, но наделы выделяли только на мужчин.

Учиться Григорию Андреевичу практически не пришлось. Окончил лишь 1 класс церковно-приходской школы, грамоте, правда, обучился, но школу пришлось оставить по причине отсутствия музы-кального слуха, а пение в той школе было одним из главных предметов. На всю жизнь запомнилась ему школьная муштра: провинившихся били линейкой по ладоням так сильно, что они вспухали, или заставляли стоять голыми коленями на горохе.

В 14 лет Григорий Андреевич отправился во Владивосток на заработки. Имея природный ум, огромную силу воли и терпение, он до всего доходил самостоятельно. Освоил рабочую специальность, вступил в партию, был связным в партизанском отряде Биризюка. Сполна испытал все тяготы партизанской жизни, играл в прятки со смертью, несколько месяцев провел в белогвардейском плену, не был расстрелян лишь по счастливой случайности.

Он хорошо знал цену жизни, умел работать с людьми, был отличным организатором. Все эти качества позволили ему в 1936 году получить назначение в Тобольск, где он возглавил нужный для страны объект — биофабрику. Под руководством Г.А. Лысачука Тобольская биофабрика занимала немало переходящих знамен. На фабрике не было текучести кадров. Григорий Андреевич, спокойный и вместе с тем строгий и требовательный, сумел наладить дисциплину в трудовом коллективе. Он был спра-ведливым, и подчиненные уважали своего директора.

В голодное для страны время он пытался хоть как-то поддержать своих рабочих и сотрудников. На биофабрике разводили кроликов. Каждому работнику выдавали по одному кролику в месяц. По одному кролику получал и директор Лысачук. Больше положенной нормы он бы никогда не взял. Жене и детям говорил: «Чужого в доме не надо, тогда можно будет спокойно спать».

Дочери на всю жизнь запомнили наказы отца, а сам он для них и сейчас, спустя годы, остается иде-алом. Даже вступая в законный брак, обе они пожелали оставить фамилию отца.

НИНА

«Я обошла почти весь земной шар»,- заявила мне младшая сестра. И я, взглянув на нее, хрупкую, восторженную, интеллигентную, утонченную, позволила себе усомниться в достоверности ее слов. Впрочем, мои сомнения она тут же отмела прочь.

— Ну, вы сами посудите. Родилась я на Дальнем Востоке, переехала с семьей в Тобольск. Мой муж, он из евреев, эмигрировал из Киева сначала в Израиль, а потом в Лос-Анджелес. Нам пришлось развестись, потому что я была коммунисткой и выехать с ним из страны не могла. Он скучал. И в» 1989 году прислал мне вызов, и я погостила 2 месяца в Лос-Анджелесе. А до этого окончила Томский мединститут, на практике была на Крайнем Севере (в 200-ах километрах от Северного Ледовитого океана). Работала фтизиатром в Крыму, в Киеве. Война для меня началась и закончилась Сталинградом.

Война. Что может быть общего у нее с хрупкой девчушкой, носившей платья 46 размера, весившей 48 килограммов. Нина училась в 10 классе школы X» 13, когда началась война. С одно-классницами она посещала ускоренные курсы по подготовке медсестер. Курсы девочки окончили успешно. И вот новоиспеченные медсестры начали обивать пороги военкомата.

25 мая 1942 года Нина с подругами пришла на консультацию по немецкому языку — в школе насту-пила пора выпускных экзаменов. Кто-то из девочек сказал, что завтра будет отправка на фронт и что нужны медсестры. И девочки сразу после консультации отправились в военкомат. Военком, наконец, сдался — и они с небывалым энтузиазмом бросились домой собирать вещмешки. Их уходило на фронт 10, вернуться домой суждено было шестерым.

Нина побежала прямиком на биофабрику. Папа проводил совещание. Она влетела в кабинет, положила на стол повестку из военкомата. Григорий Андреевич изменился в лице, дочери тихо сказал; «Иди домой. Я сейчас приду». Дома посадил дочь напротив и как бывший красный партизан дал дочери совет: «Ты понимаешь, что это серьезно, что это не детские игры. Будь всегда настороже, будь осмотрительной. Если даже попадешь в плен, живи надеждой до последнего мгновения». Сколько раз эти отеческие слова Нина вспоминала потом, они согревали ее в трудные минуты и, быть может, именно они помогли вернуться домой.

Не успели новобранцы добраться до Омска, как были зачислены в Омскую 308 сибирскую комму-нистическую стрелковую дивизию под командованием подполковника Гуртьева. В эшелоны — и в сторону фронта. Единственное, что девушки успели, это переодеться в военную форму. Они еще не видели войны, не прошли через кровавую мясорубку, а радовались, как дети, что им не надо сдавать выпускные экзамены. Оценки в аттестат выставили по текущим результатам. Когда аттестаты вручали родителям, девушки уже были на фронте, а некоторые погибли в первых боях.

Эшелон, в котором ехала Нина, разбомбили. Все, кто остался в живых, добирались до Сталинграда пешими форсированным маршем: 15 километров в пути, затем привал. Но медсестры не отдыхали и во время привала они должны были за короткий промежуток времени оббежать свой взвод и проверить, в каком состоянии ноги у солдат, так как солдат с мозолями — не воин.

Почти детский организм Нины с трудом «переваривал» такую нагрузку. Она шла в строю в послед-нем ряду, засыпала на ходу, ее заносило куда-то в сторону. Рядом шел солдат лет сорока, с отеческой заботой он цеплял ее за рукав и возвращал в шеренгу. 265 километров до нашей линии обороны они преодолели за трое суток. Солдаты несли на своих плечах большой груз — все, что удалось спасти из разгромленного эшелона.

Нина никогда не забудет долговязого, несуразно сложенного юнца лет 18. Мальчишка не выдержал такой физической нагрузки и застрелился. Нина испытала шок от увиденного. Это спустя время она привыкнет к виду крови, разорванного человеческого мяса, хотя разве можно привыкнуть к тому, что каждый день теряешь своих боевых товарищей. Просто эмоции притупятся, да усталость увеличится во сто крат.

И вот дивизия — на линии обороны. Земля под Сталинградом, что камень. И кругом — ни кустика. Рыть можно лишь киркой. А саперной лопаткой, которая была в арсенале у Нины, сильно не поорудуешь. И все же мало-мальски надо было окопаться, чтобы фашисты не поджарили;

В 6 утра противник с немецкой педантичностью начинает обстрел. Этот бой, первый настоящий бой, был для Нины самым страшным. Все свистит, рвется, света белого не видно. Нина не помнит, кто это сказал, но до чего верные слова: «Ночь светлее дня, день темнее ночи». Это о Сталинграде. И в этом пекле ей суждено было жариться.

Нина бежит за взводом, чтобы в случае необходимости оказать медицинскую помощь раненым бойцам. Видимость плохая. Она бежит, пригнувшись, изо всех сил присматривается к силуэтам однополчан. Вдруг впереди нее кувыркается и падает солдат. Нина тут же бросается к нему: «Вы ранены? Что случилось?». В ответ слышит: «Что ты шумишь. Я позицию меняю».

Она бежит дальше. Натыкается на раненого лейтенанта. (Немцы-снайперы переодевались в форму наших солдат и отстреливали командиров. Под Сталинградом, следуя этой военной тактике, они вывели из строя 80-85% нашего комсостава). Об этом Нина узнает позже. А пока в ее руках — жизнь одного раненого лейтенанта. И нет на свете ничего важнее. У него почти оторвана рука, держится на сухожилии. Кровь хлещет. Нину берет оторопь. Лейтенант спрашивает: «Рука не прирастет?». — «Нет».- «Тогда режь».

Кровь юная медсестра остановила, наложив жгут. А вот как отрезать руку, не имея хирургических инструментов? В сумке у Нины оказался садовый нож. И она начала пилить. Казалось, время остановилось. Слезы застилали глаза. Но эту страшную работу она должна была выполнить. Лейтенант отвернулся и, кусая губы, постанывал. (Ни одного бранного слова бойцы не произносили при медсестрах, даже тяжелораненые). И этот лейтенант тоже был на высоте. Попросил только: «Руку закопай». Нина взяла саперную лопатку и зарыла, будто кого похоронила. Около 19 часов немцы закончили артобстрел. Отдых. Наконец можно упасть на землю и отключиться. Она это заслужила. Но какое там. Один из бойцов отошел в кусты нужду справить. А немцы тем временем, чтобы освободить стволы от зарядов, выстрелили в воздух. И парнишке оторвало все мужские гениталии. Нина бросилась к нему. Кровотечение было сильнейшим. Она использовала все оставшиеся в сумке подручные средства. Ничего не помогало. Бойца положили на плащ-палатку и понесли в медсанчасть. «Он, наверное, умер»,- она смотрит на меня грустными карими глазами, и я понимаю, даже сейчас, спустя столько лет, она страдает, вспоминая эти фронтовые эпизоды. Винит себя. В чем ее вина, в том, что пыталась выжить и помогала выжить другим, следуя отцовской заповеди? Что являлась перед ранеными, будто ангел, сошедший с небес? Да и многое ли она могла в полевых условиях?

Война для Нины закончилась под Сталинградом. Во взводе, к которому она была прикреплена, осталось в живых четверо. Командир решил, что иметь на четверых одну медсестру — это роскошь. И Нину отправили на батальонный пункт.

Ночью она с другой медсестрой должна была вынести из Сталинграда раненого. Они долго выжи-дали. Враг немедленно открывал огонь, реагируя на каждое шевеление. Ракеты постоянно освещали город.

Они постарались проскочить в минуту затемнения. Но немец, видимо, был где-то рядом. Бросил под ноги гранату. Нину ранило в руку и ногу. «Осколки так и сидят во мне. Из-за них мне нелегко пройти досмотр в аэропортах»,- она пытается шутить, но какое уж тут веселье. Теперь она знала не понаслышке, что впервые минуты ранения болевой шок отсутствует.

Трое суток ее не могли эвакуировать. И вот она, наконец, в резиновой шлюпке, рассчитанной на трех человек, в лодке же их шестеро. Бойцы то и дело вычерпывают воду, чтобы не пойти ко дну. Нина лежит на дне лодки, практически принимая холодную ванну. 10 октября — не время для купания, вода в Волге в эту пору холодная. До берега остается метров 60, как вдруг рядом разрывается снаряд. Что было потом, Нина не знает, она потеряла сознание и очнулась лишь на операционном столе в полевом госпитале.

Нина Григорьевна качает головой: «А меня до сих пор совесть мучает, что не сказала тем ребятам, моим спасителям, спасибо, а ведь они вытащили меня, спасли жизнь. Было желание попробовать отыскать их через программу «Жди меня», но как найдешь, когда я, ни имен их, ни фамилий не знаю, да и, быть может, их уже давно нет, ведь были они все старше меня».

Нина Григорьевна видела столько смертей, да и сама была на волоске от смерти, что после того, как ее комиссовали, сделала свой выбор — стала врачом. 40 лет проработала она на тяжелейшем участке — в туберкулезных отделениях, помогая больным людям бороться за жизнь. После ухода на пенсию препо-давала в медучилище. Сейчас, когда уже силы не те, она больше бывает дома, читает исторические труды, исторические романы (это ее пристрастие), иногда соседи подкидывают детективы, любовные романы, от этого чтива она тоже не отказывается.

А еще она благодарит судьбу за то, что есть на земле близкий и родной человек, которого она очень любит, — сестра Лидия Григорьевна. И каждая встреча с ней для Нины Григорьевны — праздник.

ЛИДИЯ

Лидия Григорьевна Лысачук живет в родительском доме, построенном в 1956 году, до сих пор. Дом, правда, немного покосило, но вообще-то он еще добротный. Строили его когда-то всей семьей. Брали ссуду. Лидия Григорьевна не съезжает отсюда. Здесь все напоминает ей об отце с матерью, будто они еще живы, могут дать совет, поддержать, хотя сильная, волевая женщина она давно сама принимает решения, являясь поддержкой для многих людей.

Лидия, девчонка-сорванец, была папиной любимицей. Он обучал ее приемам китайской борьбы, а она нет-нет, да и применяла их на практике. В 1936 году Лидия окончила школу № 13, поступила в зооветтехникум, где по-настоящему увлеклась спортом (ее первым тренером был учитель физкультуры А.Г. Ревнивых). В 1939 г. она показала хорошие результаты в легкоатлетических соревнованиях, которые проходили на стадионе «Строитель» (к тому времени она перевелась в учительский институт на истфак). Девушку заметили и посоветовали поехать в Московский институт физкультуры, где был объявлен дополнительный набор.

Лида загорелась. За разрешением побежала к папе. Он не проявил по этому поводу особого энту-зиазма: «Ты что всю жизнь будешь прыгать?». До Москвы Лида добиралась 6 дней. Пока доехала, набор закончился. И вот она предстала перед взором декана в бриджах, любимой ковбойке, косынке в красный горошек.

— Это откуда такое чудо?

— Из Сибири. Из Тобольска.

— Где это Тобольск? У вас там, наверное, олени и белые медведи?

Лида округлила свои и без того огромные широко распахнутые карие глаза:

— Как, вы не знаете Тобольск? Туда же декабристов ссылали. Там Алябьев, Ершов жили.

Знал, конечно, декан про Тобольск, решил над провинциалкой подшутить. Приемная комиссия за-седала последний день. И Лысачук, чемпионка города по метанию гранаты, 1-разряд-ница по лыжам, 2-разрядница по спортивной гимнастике, хоть и рост ее был невелик — 1 м 58 см, была зачислена на основной факультет, где готовили преподавателей физической культуры.

Учиться было трудно. Много сложных предметов. Преподавали профессора, мастера спорта. Тре-бования были высокие. Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Лида старалась изо всех сил. А с каким энтузиазмом она участвовала в парадах на Красной площади, на стадионе «Динамо», в раз-личных соревнованиях.

В 1941 году студентов вывезли в спортивный лагерь в Истру. Шла подготовка к очередному параду, которому не суждено было состояться. 3 июня в Москве выпал снег (сантиметров на 20). Кто-то сказал: «К несчастью». Вечером 21 июня вышла Лида с сокурсниками на свежий воздух. На западе — закат кровавый, аж жутко стало. Считается, что это к ветру, но один из ребят небрежно бросил: «Не к добру это». А потом затянули «Калинку-Малинку, стали дурачиться. Кто-то из взрослых проходил мимо, остановился, покачал головой и прошептал устрашающее: «Война будет».

22 июня в 4 часа утра затрясло землю. Лида дежурила. Первая мысль была — землетрясение. Бом-били где-то на западе. Но о том, что началась война, Лидия с товарищами узнала лишь утром на построе-нии. К ним приехал какой-то военоначальник. И объявил: «Добровольцы, 4 шага вперед». Все как по команде, выступили вперед. Он даже руками замахал: «Да вы что все-то, институт, что ли, закрывать?».

Остаток лета провели в Москве. Готовили корпуса транспортного института под госпитали, рыли траншеи глубиной 3 метра, все вручную, дежурили на крышах. Немцы с педантичной точностью бомбили город с 10 вечера до 6 утра. Не раз Лиде приходилось сбрасывать с крыши зажигательные бомбы.

Учебные занятия продолжались. Часть ребят ушла на фронт. Спортсмены, накаченные, выносливые, знающие немецкий язык, были в большой цене.

В октябре пришел приказ эвакуироваться в Свердловск. Институт расположился в здании техникума физической культуры, студентов же разместили по квартирам.

Лидия Григорьевна сейчас сама диву дается, как у нее хватило сил учиться и работать. С 8 утра до 14 часов шли учебные занятия, после обеда — трудовой десант. «Нас,- вспоминает Лысачук,- одели в спецовки и бросили рыть траншею протяженностью 2-3 километра от Шартажа до Свердловска. Почва была, пожалуй, еще потяжелей, чем у Нины под Сталинградом. Орудовать приходилось и кувалдой, и киркой, и лопатой. Лида ворочала здоровенные глыбы. Питание было плохое, силы заметно слабели.

Нелегче приходилось и на разгрузке вагонов. Разгружали уголь, соль, известь негашеную. Лидина подруга на разгрузке извести (работали без респираторов) погибла.

Лидия не сдавалась, хотя жизнь становилась все сложней и сложней. Теперь она училась жить без сна. Днем учеба, ночами работала на Уралмаше за фрезерным станком. Спортсмены и здесь зарекомендовали себя с лучшей стороны.

Мастер только руками разводил: «Надо же, с первого же дня норму выполнили и ни одного сверла не испортили, а студенты индустриального института нам такой убыток нанесли. «Не знаю,- вспоминает Лидия Григорьевна,- откуда я черпала силы, но еще каким-то образом умудрялась посещать театры, особенно любила бывать в театре музыкальной комедии.

Практика в Нижнем Тагиле, где Лысачук организовывала комсомольско-профсоюзные кроссы по лыжам и по бегу, после рытья траншей, всенощных бдений у станка казалась земным раем. С удовольствием она обучала премудростям рукопашного боя бойцов.

Учеба подходила к концу, но закончить институт со своим курсом Лидии не удалось. В Свердловск приехала Нина после ранения. И Лидия отправилась сопровождать сестру до дома. Обе они изменились, повзрослели, от детских шалостей не осталось и следа. Но сколько было радости от этой неожиданной встречи. Война раскидала сестер по свету, она же их и соединила. Чуть позже Лидия уехала вновь в Моск-ву, окончила институт физкультуры со следующим курсом, преподавала на кафедре. Окончилась война. Все складывалось как нельзя лучше. Престижная работа, жизнь в столице. А ее тянуло в Сибирь, к родителям.

Л.Г. Лысачук решилась-таки на переезд. В Тобольске она возглавила горспорткомитет. Но в 1948 году Лидию Григорьевну пригласили преподавать в Томский госуниверситет, где она и работала до 1955 года. Томск — город ученых и студентов — ей полюбился. Но тоска по дому вновь взяла верх. И она возвра-щается в Тобольск. Преподает физическую культуру в ТГПИ, затем в медучилище. И параллельно с этой основной работой ведет группы здоровья с 1956 года.

И сейчас, когда она уже несколько лет на заслуженном отдыхе, она по-прежнему занимается с группой здоровья. Ее «девочкам» — подопечным от 50 до 84 лет. Число занимающихся варьируется, иногда доходит до 40 человек. Есть и такие, что занимаются у Лидии Григорьевны в группе по 20 лет. Спросите, зачем ей эта обуза. Для нее это счастье — помогать другим, поддерживать их жизненный тонус, давать им возможность разгрузиться. «Я их очень люблю,- сознается мне Лидия Григорьевна.- Они у меня все такие молодцы. А когда я вижу, что они выглядят бодрее и моложе своих сверстников, радость испытываю».

Лидия Григорьевна — богатый человек: у нее трое замечательных детей (всем им удалось получить высшее образование), шестеро внуков, двое из которых пошли по бабушкиным стопам (одна — 11-летний мастер спорта по фигурному катанию, другой учится в Санкт-Петербургском институте физической культуры), подрастают четверо правнуков. А Л.Г. Лысачук все еще бодра, свежа, молода душой и счастлива, что еще может что-то сделать для людей.

Я покидаю родовое гнездо Лысачук и невольно скольжу взглядом по картинам, вышитым гладью, — эта красота дело рук хозяйки, обладающей от природы необычайным чувством цвета и, конечно же, большим талантом.

Но это уже другая история.

МЫ ЗАЩИЩАЛИ СТАЛИНГРАД

Я снова в родном, заснеженном Тобольске… Словно никогда не покидала его, словно не было в моей жизни боевых дней. Нет, память об этих днях сохранится навсегда…

***

Я училась в средней школе. Часто мы с подругами мечтали о том, что, окончив школу, поступим в высшие учебные заведения…

Но нашим мечтам не суждено было осуществиться. Подлый враг напал на священную родину. Помню тот день, когда радио известило о вероломстве фашистов. Мы, подруги, словно по уговору, собрались вместе.

— Ну что, девушки, будем теперь делать? – спросила я.

Ниночка Кокорина выразила общее мнение:

— Пойдем на фронт…

Решили овладеть специальностью медсестер. Без отрыва от школы вечерами посещали курсы.

Наконец, пришел день отъезда: никогда не забыть его! Стоя на палубе парохода, мы долго смотрели на удаляющийся город. Кто-то запел песню «Любимый город», ее тотчас же подхватили все.

Нас девять девушек-тоболячек определили в дивизию сибиряков под командованием полковника Гуртьева и направили на защиту Сталинграда.

10 сентября 1942 г. мы приняли первое боевое крещение. Была ночь. Вдали расстилалось кроваво-красное зарево – то пылали мирные села, подожженные врагом. Пахло гарью… Слышался приглушенный гул канонады. Ко мне подползли Ниночка Кокорина и Соня Фотеева.

— Ну, вот и начало… – сказали они – Держитесь стойко!

Мы крепко обнялись и дали клятву, что будем стойкими до конца.

Черный купол неба разрезали три яркие ленты ракет. Пошли в наступление.

Бой разгорался. Тысячи снарядов сыпались на головы наступающих. Пули, как пчелы, жужжали, поднимая пыль у самых ног. Но ни один из бойцов не обращал внимания на яростный огонь врага. Плечом к плечу с героическими бойцами шли и мы. Вначале было немного страшно, я думала: ведь мне всего только 18 лет… так хочется жить… Но что-то другое, сильное заглушало эти мысли. Это было сознание того, что я иду на защиту родины, своего счастья, и это сознание придавало силы, мужества.

В конце боя один из раненых сообщил мне тяжелую весть: моя близкая подруга Соня Фотеева была тяжело ранена, спасая помощника командира роты. Когда бой окончился, мы стали разыскивать подругу. Она лежала в палате тяжело раненых. Голова была обвита белым бинтом, на котором, словно розы, алели пятна выступавшей крови. Когда Соня пришла в сознание, она пыталась что-то сказать нам, но губы не повиновались. Лишь по ее глазам мы прочли ее наказ: они призывали к мести, к борьбе с врагом.

В одном из боев была ранена и я. Вернувшись в Тобольск, я встретилась с уже выздоровевшей Соней. Мы обе очень огорчены, что не сможем больше быть на фронте. Но мы поклялись и в тылу продолжать борьбу с ненавистным врагом. Трудом своим будем помогать нашим фронтовым подругам громить ненавистного врага.

В отечественной войне у нас, советских девушек, нет иного пути. Если мы не добьем врага, он убьет нас, уничтожит наше счастье, светлое будущее, а взамен принесет рабство и унижение.

Не бывать этому! Мы, советские девушки, будем защищать свою родину, свое счастье, не щадя ни сил, ни жизни.

Н. Лысачук, участница отечественной войны

ЖАЛКО БЫЛО ДЕВЧОНКАМ КОСЫ…

Урок математики. Алевтина Ивановна Быкова – учитель строгий, не любит, когда ученики отвлекаются. Вот уже несколько минут она смотрит на Тоню Егорову. А та неотрывно наблюдает за кем-то в окно.

— Егорова!

Девушка вздрагивает.

— Что ты там увидела такое интересное, а?

Тоня краснеет, как маков цвет, но отвечает бойкой скороговоркой:

— Да мама пошла на работу, а Тузик за ней увязался…

Дружный хохот прервал ее объяснение: все в классе знают, что Тоня больше всего на свете любит маму, потом Тузика, ласковую и безобидную собачку, ну а математику…

— Девочки, сегодня на хор! – вместе со звонком громко и радостно оповестила всех Нина Лысачук, первая певунья в классе.

— А мне в клуб, опаздываю уже, — махнула на прощанье узкой ладошкой Зоя Колганова – она мечтала стать летчицей. Зоя была отличницей, гордостью класса. Даже Галя Канышева, рослая, видная девушка, немножечко завидовала своей подруге, ее мальчишески легкой, стремительной походке, смелости и максимализму: все или ничего!

На хоре пели песни о войне. Шла зима 1942 года…

А занятия в тобольской школе № 13шли как обычно. Только в учительской на переменах собирались одни женщины с журналами и стопочками тетрадей, и дома у девочек не стояли мужские сапоги отцов и старших братьев. Их письма – фронтовые треугольнички бережно хранились за зеркалами. Эти письма читались и в классе. Тогда стихали улыбки, и глаза девчонок становились тревожными. Классный руководитель Елизавета Григорьевна Чекмезова часто говорила десятиклассницам:

— Твой старший брат в бою герой, а ты героем будь в учебе!

Они старались. Выпускные экзамены заставили засесть за учебники. Оставался не сданным последний, по иностранному языку, когда десятиклассниц пригласили в военкомат. Фронту нужны были женские милосердные руки. Девчонки – все до одной! – написали заявления. Взяли только десятерых. Как плакала в тот день Тома Ковригина – она была с 1925 года, младше своих подруг.

Девочки прощались с Тобольском. Вот их имена: Вера Коляда, Зоя Колганова, Галя Канышева, Нина Лысачук, Катя Бородина, Надя Костерина, Соня Фатеева, Валя Важенина, Тоня Арканова, Тоня Егорова.

Вместе с ними уезжали на фронт пионервожатая Аня Василькова и секретарь комсомольской организации Нина Кокорина.

Омск, затем долгая дорога в солдатских теплушках к Волге… Уже в пути приняли военную присягу. Юные санинструкторы попали в 308-ю стрелковую дивизию, почти все в 339-й полк.

Страха не было, было огорчение: приказали обрезать косы.

— Ой, мамочки, на кого я сейчас похожа?! – только и сказала перед крохотным зеркальцем эмоциональная Тонечка Егорова.

Девочки вздохнули: косы у Тони были самые шикарные, не то что в классе – в школе! Русые, пышные, до пояса. Стриженая головка сделала Тоню похожей на лопоухого мальчишку-подростка.

Зоя Колганова обрезала волосы решительно и молча. Катя Бородина долго примеривалась ножницами к своей черной косе: жалко.

Надели в тот вечер защитного цвета беретики, притихли под перестук колес в тесном вагоне…

А потом было несколько месяцев учебы: овладевали премудростью ползать по-пластунски, рыть окопы, стрелять, делать перевязки…

И – в самое пекло, под Сталинград, на станцию Котлубань.

Первый бой – как граница, резкая и отчетливая, между прежней жизнью и тем новым и страшным, что обрушилось на страну.

Они знали, что на рассвете будет бой. Вечером все собрались, читали письма из дома, вспоминали город, школу.

— А помните, девочки, стихи о прекрасной даме Блока? – голос Кати Бородиной, влюбленной в литературу и в ее преподавателя Валентину Модестовну Медунецкую, прозвучал в окопе печально и неуместно.

Потом все вместе спели «Мой костер в тумане светит» и ненадолго замолчали под сентябрьским прозрачным небом…

До утра рыли окопы. Земля была каменистой, неласковой. Еще не рассеяло хмурое солнце туман над лесом, как гулко ударил взрыв – началась бомбежка.

Все десять комсомолок были в тот памятный день на самом перднем крае. Шрапнель рвалась в воздухе, осколки сыпались щедро, не жалел враг снарядов и мин.

Раненых много.

— Сестра, помоги!

Тоня Егорова поползла к раненому бойцу. Невдалеке грузной тушей осел подбитый танк. И когда Тонечка почти добралась до солдата, автоматной очередью прошил ее танкист. В первом бою погибла Тонечка, в самом первом! После боя девочки нашли ее вещмешок, а там среди немудреных вещичек – тяжелый шелк ее кос.

В тот день погибла и сероглазая пионервожатая Аня Василькова, тяжело ранили Катю Бородину, Тоню Арканову, Валю Важенину…

Затем бои за Сталинград, изнуряющие, тяжелые, наполненные отчаянием и желанием победить, выстоять, выжить. В этот первый месяц комсомолки написали письмо своим сверстницам в Тобольск, текст которого хранят ломкие от времени страницы «Тобольской правды» за 1942 год:

«В бою пали смертью храбрых наши славные патриотки, бесстрашные девушки Тоня Егорова, Галя Канышева, Аня Василькова, Леля Новикова. На могилах наших подруг мы поклялись отомстить за их смерть. Они умерли как герои… Память о них будет жить вечно в наших сердцах…».

Красавица Галя Канышева – как за ней, еще школьницей, ухаживали парни! – перевязывала тяжелораненых бойцов в подвале дома, когда бомба прямым попаданием оставила на месте этого здания щербатую воронку. Тяжело ранена в голову на поле боя Соня Фатеева. Ее вынесла на себе маленькая, худенькая Нина Кокорина – Чижик, как звали ее в полку за небольшой рост и мелодичный голосок.

Спасли моряки-тихоокеанцы на высоком волжском берегу ослабевшую от потери крови Нину Лысачук.

Но семнадцатилетние санитарки выдержали сверхчеловеческое напряжение. Героизм был буднями…

Они, вчерашние школьницы, взрослели в боях на Курской дуге, в Белоруссии, на победном пути в Берлину.

Восемь из десяти вернулись в свой город. Четверо и сейчас живут в Тобольске. Нина Григорьевна Лысачук преподает в медицинском училище. Екатерина Героновна Бородина была педагогом, сейчас на пенсии. Валентина Кузьминична Важенина тоже отдыхает, работала агрономом…

Нина Михайловна Кокорина сейчас свердловчанка, но с Тобольском связывают ее крепкие нити: она – почетный член бригады плотников-бетонщиков Александра Гаврика из объединения Тоболпромстрой. Строители – частые ее гости.

Боевые подруги встречаются, переписываются, продолжают дружить. Их дружба скреплена войной.

О. ИГНАТОВА, сотрудница газеты «Тобольская правда». Редактор В. С. ГОРБАЧЕВ.

Страницы из дневника ветерана Великой Отечественной войны

Страницы из дневника ветерана Великой Отечественной войны Кастериной-Бузыцкой Надежды Дмитриевны, прошедшей путь от Сталинграда до Берлина, в сибирской, 308-й стрелковой дивизии Л. Н. Гуртьева, с мая 1942 г. по май 1945 г., человека из легендарного поколения победителей, вдохнувших в себя воздух, опалённый войной.

Прошло много лет, с тех пор как отгремели бои. Так давно это было! Такая даль эта война! Для нас она история. А для ветеранов – это горечь страданий во имя свободной жизни. Гвардейцы-гуртьевцы с честью выполнили свой священный долг перед Родиной.

Из выступления на праздновании 50-летия Победы

Подвигу – 30 лет

Комсомольцы и молодежь свято чтят память героев, павших в борьбе за Родину.

СМЕРТИ У ХРАБРЫХ НЕТ

На нас смотрит молодой паренек. Седьмого мая сорок первого года ему исполнилось шестнадцать. За несколько дней до получения паспорта он впервые сфотографировался. Этот единственный снимок сохранил для нас черты лица героя-земляка Василия Петровича Венгерского.

Родился он в деревне Денисовой, неподалеку от Тобольска. В 1928 году семья Венгерских переехала в город. Василий учился в школе № 13, затем окончил ремесленное училище №5 (сейчас ГПТУ № 3 речников). В августе сорок второго уехал в Омск. Работал на заводе слесарем.

В конце января 1943 года поезд увозил его из Омска в город Канск Красноярского края. Здесь молодой солдат многие месяцы обучался военному делу.

Сколько раз, слушая фронтовые вести, которые приносили газеты, радио, Василий в мыслях представлял себя на боевых позициях среди защитников Родины!.. Однако на фронт Венгерский попал лишь в конце сорок третьего года. В одном из писем он сообщал родным, что в боях участвует с 1 октября.

Он был рядовым связистом. Часто находился там, где вражеские снаряды и мины выводили из строя телефонный кабель. Боевые приказы командира Василий выполнял, как положено бойцу, быстро, четко.

В канун 25-й годовщины Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи смелого и отважного сибиряка комсомольцы 247-го гвардейского артиллерийского полка на общем собрании приняли в свои ряды. Получая из рук комсорга маленькую книжечку с силуэтом великого вождя на обложке, Василий Венгерский «дал клятву еще сильнее бить врага». Он сдержал свое слово.

20-22 декабря 1943 года шел бой за освобождение села Богдановки, недалеко от города Знаменки Кировоградской области. В разгар боя оборвалась связь штаба полка с его батареями. Василий получил задание устранить повреждение на линии. Под сильным обстрелом связист пробрался к месту обрыва кабеля и стал зачищать концы провода. Но в этот момент близко разорвался снаряд. Раскаленный металл вонзился в грудь.

Истекая кровью, теряя сознание, Венгерский в последние удары своего сердца крепко зажал концы перебитого провода зубами. Он погиб, но обеспечил успех боя! Подвигом своим заслужил тоболяк любовь потомков и право на бессмертие.

Ратный подвиг восемнадцатилетнего комсомольца гвардии рядового связиста запечатлен в картинах, экспонируемых в залах Тобольского и Тюменского музеев. Имя Василия Венгерского носят пионерские отряды. Золотыми буквами сияет его имя на одной из 17 надгробных плит, установленных на братской могиле в украинском селе Богдановке. Вокруг памятника – цветы. Много цветов.

Ежегодно в Октябрьский зал нашего музея-заповедника приходит Парасковья Павловна Венгерская. Она подолгу вглядывается в портрет своего сына, и глаза ее заволакивают слезы. Потом так же молча поднимается со стула, предложенного смотрительницей зала, и медленными, тихими шагами уходит… А в сердце восьмидесятидвухлетней матери рядом с грустью живет гордость за подвиг родного Василька.

Родина наградила ее сына орденом Отечественной войны первой степени.

В. МЕЛЬНИКОВ, сотрудник музея-заповедника.

Герой страны

Кошкаров Григорий Никифорович 15. 2. 1924 — 11. 7. 1943 Герой Советского Союза Даты указов 1.15.01.1944

Кошкаров Григорий Никифорович – командир огневого взвода батареи противотанковых орудий 15-й мотострелковой бригады 16-го танкового корпуса 2-й танковой армии Центрального фронта, лейтенант.

Родился 15 февраля 1924 года в деревне Сергеевка Уватского района Тюменской области в семье служащего. Русский. В 1925 году с родителями переехал в город Тобольск. Здесь окончил семилетку, поступил в рыбный техникум но потом вернулся в школу. После окончания школы Кошкаров работал пионервожатым.

В 1941 году из 9-го класса ушел добровольцем в Красную Армию. Окончил Томское артил-лерийское училище в 1942 году и направлен на фронт. Сражался под Сталинградом, особо отличился в боях на Курской дуге.

С 1942 г. принимал участие в оборонительных и наступательных действиях под г. Сталинградом, на Донском и Центральном фронтах в должности командира взвода противотанковых орудий артиллерийской батареи 2-го мотострелкового батальона 15-й мотострелковой бригады 16-го танкового корпуса. Проявил исключительное мужество, стойкость и воинское мастерство в период оборонительного сражения на Курской дуге летом 1943 г.

7 июля 1943 года лейтенант Кошкаров с расчётами отражал танковые атаки противника за-паднее села Поныри (ныне поселок городского типа Курской области). Лейтенант заменил командира батареи, когда тот был ранен, умело организовал оборону.

8—10 июля батарея под его командованиям отражала по 5—6 вражеских атак в день. Артиллеристы удержали занимаемый рубеж уничтожив большое количество вражеской техники. В отдельных атаках участвовало до 150 танков противника, но артиллеристы не дрогнули. Отважный офицер погиб в бою 11 июля 1943 года.

Похоронен у здания участковой больницы в селе Ольховатка Поныровского района Курской области.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм лейтенанту Кошкарову Григорию Никифоровичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждён орденом Ленина.

Имя Героя увековечено на его родине, в г. Тобольске и г. Тюмени.

На родине Героя, в селе Уват Тюменской области, установлен памятник.

***

…Жаркий июль 1943 года. Двое суток справа и слева шел горячий бой. Не раз лейтенант Кошкаров просил у командира дивизии разрешения передвинуться в сторону соседа, помочь ему. Но командир неизменно отвечал: — Отставить! Стоять на месте!

…Ночь прошла сравнительно спокойно, а рано утром всех поднял на ноги взволнованный голос вестового Володи Кравченко:

— Танки!

Командир батареи выскочил первым. Далекий в предутренней туманной дымке горизонт, казалось, был залит кровью.

— Смотри, Кошкаров, как страшен восход. Кровавый.- Капитан смотрел на восток.

Рядом ухнул снаряд… Капитан как-то необычно взглянул на Григория и упал, раскинув руки. Григорий подскочил, поднял голову своего командира, но тот не шевелился. «Убит!»

А танки грозной лавиной шли на позиции батареи.

— Орудия, к бою! — команда прозвучала будто со стороны.- Огонь только по команде!

Кошкаров мгновенно принял решение: ждать. Это, похоже, не обычная атака.

— Их много, лейтенант.- Это кричит в ухо политрук Иванов.- Как бы не про считаться.

— Иди к первому орудию,- сказал Григорий,- и без команды не стрелять.

И грянул бой. Целые сутки Григорий не сомкнул глаз. Волнами шли танки. Одна атака за другой. Десятки дымящихся машин остались между оврагом, за которым укрепилась батарея, и леском, что в трех километрах западнее. Атаки следовали одна а за одной и всякий раз гитлеровцы откатывались назад.

Вот строки из характеристики командования: «За 8, 9 и 10 июля его батарея из трех орудий прямой наводкой сожгла и подбила 20 танков. В течение этих дней на участке по фронту 2,5-3 километра противник бросал в атаку целые лавины танков, количество которых доходило до 150. Пять-шесть раз ходил в атаку противник под прикрытием авиации (до ста самолетов), но атаки отбивались. Мужественно, героически действовала батарея под руководством Кошкарова…»

…Григорий не слышал этого рокового взрыва. Только почувствовал толчок в грудь. Теряя сознание, он слышал нарастающий гул. Склонившаяся над ним санитарка громко кричала:

— Танки пошли! Наши! Немцы бегут!

Она еще о чем-то кричала, перевязывая грудь лейтенанта. И не видела, что перевязка ему уже не нужна… Погиб Григорий Никифорович Кошкаров 11 июля 1943 года.

По книге «Герои земли Тюменской» Свердловск, 1975 г. _______________________________________________

Источники:

Герои земли Тюменской. 2-е изд., доп. Свердловск, 1975 Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. Том 1. М.: Воениз., 1987 *С сайта «Память земли Орловской», страничка «Герои Советского Союза, получившие это звание за подвиги, совершенные в районе Соборовского поля 5-11 июля 1943 года», http://www.adm.orel.ru/victory/memory/5_13.html#12

С сайта «Герои страны», www.warheroes.ru

Письма с фронта

Прошло более 65 лет, как окончилась Великая Отечественная война. И всё это время в нашей семье хранятся письма моего отца с фронта. Их сберегла наша мама — Анна Ивановна Евсеева.

«Здравствуйте, дорогие мои Нюра, бабушки, детки, сестра, племянницы. Вот уже сутки прошли, как я оставил вас. На пароходе устроились хорошо. Т.Т. Плеханов, Суровякин и я едем в каюте с матросами, тепло, чистенько, уютно. На пароходе в столовой кормят, обед из 2 блюд и ужин, питание по нынешним временам хорошее (суп, гуляш, хлеб 100 г). Думаю, что доедем до Омска хорошо. Как приеду в Омск, получим назначение, постараюсь дать телеграмму. Ну, пока всего вам хорошего. Маленькой Нюре желаю расти, играть, резвиться, Юре и Вове хорошо себя вести в детсадике, играть, расти, крепнуть, чтобы потам папу сменить и, главное, слушать бабушек, маму, сестрёнок. Геле и Нине желаю отлично учиться. Приятно мне будет получать ваши письма, из которых я буду о вас слышать как об отличницах. Целую всех. Нюра, поцелуй за меня наших малышек. Привет Алексею Ивановичу и всем знакомым».

Ваш Иван12/X.42 г.

Когда началась война, мой пана, Иван Федорович Евсеев, работал заведующим Тобольским го-родским отделом народного образования. И, возможно, имея бронь или по каким-то другим причинам, был призван в Красную армию только в октябре 1942 года. С его уходом на фронт в доме остались две 64-летние бабушки, мама, которой исполнилось только 26 лет, и мы, три сестры и два брата. Младшей сестре Нюре исполнилось только два года, а мне, среднему из пятерых, шёл шестой год.

Трудное было время. Я не помню, но старшая сестра рассказывает, что я уже тогда помогал ей пи-лить дрова. Помню лишь одно: всегда хотелось кушать. Нас, ребятишек, выручал в этом случае детский сад. Там можно было позавтракать, пообедать и после дневного сна поужинать.

Прошли тяжёлые военные годы, и к великому счастью пана вернулся домой. Было это осенью 1945 года. Дома о войне он говорил очень мало. О тяжёлом времени, проведённом им на войне, рассказывают его письма, которых в нашем домашнем архиве сохранилось 139. Они были разложены мамой по годам в хронологическом порядке, для каждого года была своя небольшая папка. Скажу сразу, что писем было больше. Несколько писем с фронта, адресованных мне, я тайком от мамы вырвал из подшитых ею по годам папок, чтобы показать их классному руководителю и ребятам в школе. В дальнейшем они, конечно, были утеряны.

Солдатские «треугольники»

Несколько слов об этих весточках с фронта как о предметах. Письма написаны на бумаге, которая была в то время под руками: это и листки из школьных тетрадей, и разорванные на части «Боевые листки», и листы, вырванные из амбарных книг, и почтовые карточки. Бумага, на которой они написаны, в настоящее время пожелтела, края листов обремкались. Почти все письма были написаны карандашом. Во-первых, в полевых условиях чернил не было. А во-вторых, написанное карандашом сохраняется дольше, чем чернилами. Об этом мне говорил папа. Чернила, попав во влажную среду, расплываются, и прочесть такой текст становится очень трудно. Так все 12 писем 1942 года, большинство (из 62-х) 1943 года, почти половина (из 48) 1944 года написаны карандашом. И только письма 1945 года были написаны чернилами. Этому тоже есть объяснение: после ранения и перед окончанием войны отец больше находился ПО службе при штабе, где были чернила и хоть какая-то бумага. И ещё о бумаге. Начиная с июля 1944 года, очень много писем отца с фронта написано на немецких листах, которые предназначались для немецких солдатских писем. Это говорит о том, что в это время наши войска уже шли по землям, освобожденным Красной армией.

Конвертов, видимо, не было. Лист с письмом складывался определённым образом, образуя треу-гольник. Поэтому такие письма назывались солдатскими «треугольниками». На одной стороне такого письма-треугольника написан адрес, и обязательно нанесены оттиски штемпелей «Полевая почта» и «Просмотрено военной цензурой» с указанием её номера.

О почтовых карточках следует сказать отдельно. Почтовые карточки посылала на фронт в своих письмах мама. Л чтобы карточками мог воспользоваться только папа, она почти на каждой писала свой домашний адрес. Позднее почтовые карточки и листки бумаги для писем, надо полагать, выдавались в воинских частях. Эти почтовые карточки, предназначенные для писем солдат с фронта, были оформлены определённым образом. Из года в год менялись их вид и идеологическое содержание.

Гак, на одной из почтовых карточек, выпущенной в 1942 году тиражом 1000000. изображён портрет Александра Невского и выдержки из речи Сталина на параде 7 ноября 1941 года: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!»

На всех почтовых карточках и почтовых листах для воинских писем были лозунги: «Смерть не-мецким оккупантам!». «За Родину! За Сталина!», «Мы ведём войну справедливую!». «Под знаменем Ле-нина, под водительством Сталина — вперёд, за разгром немецких оккупантов и изгнание их из пределов нашей Родины!», «За нашу советскую Родину!», «Нашим пионерам — слава!» После того, как наши победы на фронтах начали отмечать артиллерийскими салютами, первый из которых прогремел в Москве в полночь с 5 на 6 августа 1943 года, на воинских почтовых листах появились рисунки «Салют Москвы Красной армии — освободительнице!»

В декабре 1943 года Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) был утверждён новый гимн Со-ветского Союза. И в 1944 году появилась воинская почтовая карточка с текстом гимна («Союз нерушимый республик свободных…»). Одна такая почтовая карточка есть и в письмах моего отца с оттиском почтового штемпеля полевой почты от 03.04.44 года.

О чём писал отец

Первое письмо было написано и отправлено с парохода «Жан Жорес» (на почтовой карточке стоит оттиск штемпеля почтового отделения парохода от 12.10.1942), на котором из Тобольска их увозили на сборный пункт в город Омск. Адрес этого сборного пункта: г. Омск, лагерь Черёмушки, и далее номер в/ч. Уже 25 октября 1942 года из лагеря Черёмушки отец пишет, что «сейчас я настоящий красноармеец. Ношу красноармейское обмундирование, одеты мы тепло… Но этого мало. Сегодня я принял военную присягу». Далее сообщает, что кормят их хорошо. Дают сахар, хлеба 700 граммов. Питания вполне хватает. Живут в землянках и бараках, в которых тепло и сравнительно чисто. Его зачислили в химическую роту. Начались занятия, свободного времени нет. И так до первых чисел декабря 1942 года. И вот в письме от 4 декабря 1942 года он пишет: «Ждем отправки на фронт. Нас уже обмундировали для отправки. Всё старое обмундирование сняли и одели всё с иголочки … одели тепло и аккуратно». Из последующих писем узнаем, что 5 декабря их повезли на запад, к фронту, куда прибыли 25 декабря. Гак начался его фронтовой путь. Где, в каких местах он воевал, узнать из писем сложно, так как их просматривала военная цензура. Тем не менее, иногда удавалось обхитрить цензуру. Гак, в письме от 11 января 1943 года на полях мелким шрифтом написано слово «Ржев». Надо полагать, что написано оно именно там.

Отец всегда спрашивал, как идут дела дома, как учатся дети, как здоровье всех? Интересовался огородными делами. Огород был большой помощью семье. И он радовался, когда всё росло хорошо. Выяснял, сколько заготовили дров на зиму, хватит ли их. Его интересовало всё. Пока советовал маме продать весь его столярный и слесарный инструмент, а на деньги купить продукты питания и одежду.

Все письма проникнуты тёплой любовью к жене, бабушкам (так он называл свою мать и тёщу), родственникам. В апреле 1944 года после просмотра кинофильма «Два бойца» на отдельном листочке, вложенном в письмо, написал для нашей мамы слова песни «Тёмная ночь». И далее: «Я знаю, что меня есть, кому ждать. Будем надеяться, что встреча будет и будет в 1944 году. (Здесь он ошибся.) Будем ждать ее, и надеяться, всё будет хорошо».

Особое отношение у него было к нам, детям. Почти в каждом письме отец интересовался успехами в учёбе, здоровьем всех. Поздравлял нас в дни рождения. В качестве подарков рисовал картинки. Это были либо уточки, либо собачки. Благодарил нас, детей, за письма и рисунки, отправленные ему на фронт.

В июле 1944 года папа был ранен, лежал в госпитале. Об этом он сообщил в своих письмах. За-кончил войну в Кёнигсберге (ныне Калининград) в звании гвардии старшины медицинской службы. Был награждён орденом «Славы III степени», медалями «За победу над Германией», «За взятие Кенигсберга» и другими.

После возвращения с фронта папа вновь стал трудиться на ниве просвещения: был заведующим Тобольским районным отделом народного образования, директором нескольких школ города Тобольска, учителем физики. В 1957 году указом Президиума Верховного Совета РСФСР ему было присвоено почётное звание «Заслуженный учитель школы РСФСР». Он был первым председателем городского совета ветеранов в городе Тобольске.

Выросла и семья: после войны родились ещё один брат и четыре сестры. У мамы с папой стало 10 детей. Мама была награждена орденом «Мать-героиня». Мамы не стало в 1975 году, а папы — в 1980.

Иван Фёдорович Евсеев

Родился 9 октября 1906 года в семье тобольских мещан Евсеевых — Фёдора Павловича и Татьяны Михайловны. С 1914 по 1918 год Иван Фёдорович учился в Андреевком приходском училище. По окон-чании в 1927 году Тобольского педагогического техникума трудился:

с 08.1927 Г. по 09.1928 г. — пионерский работник при ГК ВЛКСМ, с 09.1928 г. по 10.1929 г. — учитель математики семилетней школы водников, с 10.1929 г. по 01.1931 г.- учитель математики Дубровинской ШKM, с 01.1931 г. по 10.1931 г — заведующий Ивановской ШKM. С 01.1931 г. по 10.1932 г. — директор семи-летней школы № 1, с 10.1932 г. по 04.1933 г.- студент Свердловского государственного университета. с 04.1933 г. по 08.1934 г.- директор Ивановской ШKM. е 08.1934 г. по 08.1937 г.- директор Карачинской семилетней школы, с 08.1937 г. по 10.1939 г. — директор семилетней школы № 13, с 10.1939 г. по 10.1942 г.- заведующий Тобольским ГорОНО. с 10.1942 г. по 12.1942 г.- красноармеец 119-го запасного стрелкового полка, г. Омск, с 12.1942 г. по 07.1944 г.- Западный и 3-й Белорусский фронт. 18-я отдельная гвардейская рота хим-защиты и 16-я гвардейская стрелковая дивизия, с 07.1944 г. ПО 10.1944 г. — на излечении в госпитале г. Вильно. с 10.1944 г. по 10.1945 т. — красноармеец 3-го Белорусского фронта, с 11.1945 г. по 05.1946 г. — заместитель председателя Тобольского горисполкома, с 05.1946 г. по 05.1952 г. — заведующий Тобольским РайОНО, с 06.1952 г. по 08.1953 г. — учитель математики и физики семилетней школы № 14, с 08.1953 г. по 08.1955 г.- директор семилетней школы № 12, с 08.1955 г. по 06.1960 г.- директор семилетней школы № 14.

В 1960 году признан инвалидом 2 группы по профессиональному заболеванию и оставляет работу, персональный пенсионер республиканского значения, с 1962 г. по 1966 г. — учитель физики в школе № 3, с 1966 г, по 1967 г. — учитель физики в школе № 13.

Правительственные награды 1945 г. — орден «Славы III степени». 1945 г. — медаль «За взятие Кенигсберга». 1945 г. — медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.». 1947 г. — медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.». 1949 г. — медаль «За трудовую доблесть». 27.07.1957 г. Указом Президиума Верховного Совета ОСФСР в связи с 370-летием г. Тобольска и за заслуги в области народного образования присвоено звание «Заслуженный учитель школы РСФСР».

Иван Евсеев

29/ХI.42 г.

Здравствуйте, дорогие мои Нюра, бабушки Татьяна и Марина, детки Геля, Нина, Вовочка, Юрочка и Нюрочка, Ната, Тася и все прочие.

Пишу вам четвертое письмо, а от вас не получил ни одного, о чём очень сожалею. Вот и моё время поехать на фронт пришло. Меня уже известили, что я еду через 2-3 дня па фронт. В день отъезда я дам вам телеграмму, да, наверное, телеграмма вас об этом известит раньше, чем придёт это письмо. Кроме 4 писем я вам уже дал 3 телеграммы и одну открытку с дороги, да маленькую писульку положил в посылку. О посылке мне известили, что ее отправили в Тобольск. Наверно, в начале декабря вы ее получите. Я, Нюра, тебе уже писал, эту посылку меняй на картошку или другие продукты. Кроме того, я тебе советую продать кое-что из вещей и отдать долг; главным образом, в банк за дом. потому что ты продашь вещи за дорогую цену, а, возможно, позднее будет установлен курс рубля, и тогда будет трудно платить, а платить необязательно по срокам, можно сразу все деньги отдать и покрыть долг, а это очень важно.

Очень жалею, что до отправки на фронт не получил от вас ни одного письма, хочется знать, как дела идут, а письма, которые придут без меня, мне не попадут. Ты, Нюра, лучше письма пиши заказные, их тебе будут возвращать, если они меня не найдут. Это будет лучше.

Ну, детки, скоро Новый год. Вы, Вова, Юра и Нюра, маме скажите, что папа велел заказать, чтобы дедушка Мороз вам, маленьким моим, хорошим деткам, ёлочку принёс, и он принесёт, украсит ёлочку. Вы будете вокруг ёлочки играть, и Нина с Гелей тоже будут играть, и все будете и меня (вашего папу), и дедушку Мороза вспоминать. Нынешний Новый год я, ваш папа, буду с дедушкой Морозом на фронте Новый год встречать, да худых зверей, немецких фашистов, бить для того, чтобы их победить, и вам, деткам, во всём мире было хорошо жить. Геля и Нина, вы мне напишите, какие отметки у вас будут к Новому году, и как вы его встречать будете, а Вова с Юрой и Нюрой пусть маме скажут, как они будут встречать, и за вас мама мне об этом напишет. А как получу от вас письмо, так я вам напишу, как я Новый год встречал. Вам, наверно, всем будет интересно знать, как и где я Новый 1943 год встречу. Вы, Вова и Юра, вырастите большими, тоже в армию пойдёте и тоже, наверное, будете хим. разведчиками, как и ваш папа. Вы, наверное, играете в разведчиков, у вас противогаз есть. Вы его с собой носите. Ваш папа и в уборную с противогазом ходит. Скажите маме или тёте в детсадике, пусть они вас научат играть в разведчиков и играйте и дома, и в детсадике. Вова и Юра, передайте от меня привет всем своим тётям в детсадике. Все конверты, тетради и карандаши у меня утащили, бритву и спички тоже, в общем, всю мелочь в наволочке, но на всё это наплевать, всё это я у ребят достаю. Венец-кий работает в Черемушках ветфельдшером и на фронт, наверное, не скоро поедет. Из тоболяков я остался один, но товарищей и без тоболяков много, так что это на меня никак не влияет. Я здоров, как всегда, бодр и весел, обо мне не беспокойтесь. Я живу хорошо. Одет тепло. Так что сыт, обут, одет, работы хватает с 6 ч. утра до 11 ч. ночи, а спим в тепле и чистоте на матрацах с простынями, подушками и байковыми одеялами.

Ну, пока. Всех крепко, крепко целую.

Ваш папа и Ваня

12/ХII-42 г.

Здравствуй, Нюра!

Сегодня 12/ХII 42 г. Уже третий месяц, как я оставил свой родной город. Сегодня написал вам письмо на домашний адрес. Пишу в вагоне, подъезжаю к Казани. Вам я написал с данной открыткой 8 писем и 5 телеграмм. От вас получил только одно через Пушкина. Здоров, обут, одет тепло, сыт, настроение хорошее, едем все вперед и вперёд, дней через 5-6 будем у назначенной цели. Передай привет Антонине Андреевне, всем знакомым учителям школы № 3 и Ефиму Дмитриевичу, Степановне и др. Передай Степановне, что я скоро буду там же, где и ее дочь. Передай привет всем директорам и зав. школами. Как здоровье моих цыпляток-малюток? Привет Пономареву, Сазоновой Ане, Ряховскому.

Целую всех деток, в особенности малышек. Еще раз пишу, что вместе с открытками Т.Г. и А.Т. отпустил в почтовый ящик письмо вам, но почему-то вы его не получили? До свидания.

Ваш Иван

25/XII 42 г.

Здравствуйте, дорогие мои Нюра, бабушки Татьяна и Марина, Геля, Нина, Вовочка, Юрочка и Нюрочка, Тася, Эдя и все остальные. Ну, вот я и на фронте. Пока в тылу, но скоро буду и на передовой. Теперь Юра и Вова могут прямо сказать, что папа их на фронте бьет немцев-фашистов, по праву могут петь свою песенку:

«Папа, бейте врага без пощады Прямо в сердце наводкой прямой…»

Ваш папа, мои милые детки, постарается бить врага без пощады. Тем более, что отец ваш гвардии красноармеец т. Евсеев, а гвардейские традиции врага не щадить, а уничтожать без пощады. Я здоров, одет тепло, кормят гвардейцев хорошо, даже отлично, так что обо мне не беспокойтесь. Служу по той специальности, по которой обучался. Нахожусь от передовой в 15 км. Привет всем знакомым, в особенности бывшему фронтовику А.И. Попову, Тронтьевым, Анисимовым, б/фронтовикам Баринову, Волкову. Всех крепко целую. Целуй, Нюра, всех пятерых моих деток. Желаю всем счастливой жизни. С наступающим Новым годом.

С приветом гвардейца красноармейца. Мой адрес: 812 Полевая почта, часть 0-20.

Ваш отец, муж, сын, дядя

ИХ БЫЛО ДЕСЯТЬ…

В уходящем году Россия отмечала 58 годовщину Великой Победы. Казалось, что выжить и по-бедить в этой кровопролитной войне, не лишиться рассудка при виде гибели тысяч людей и чудовищных разрушений было просто невозможно. Но сила человеческого духа оказалась сильнее металла и огня. Вот почему с таким глубочайшим уважением и восхищением мы смотрим на тех, кто прошел через ад войны и сохранил в себе лучшие человеческие качества — стойкость, доброту и милосердие.

Их было десять одноклассниц — веселых и рассудительных, стеснительных и решительных из школы № 13, когда страшное слово «война» их «десятый класс закружила вьюга фронтовая». Они не успели сдать экзамены, не надели белые платья на выпускной вечер… Оценку за сочинение «Люблю тебя, моя Россия!» тоже не успела поставить учительница. Оценку поставила Родина!

Многие тоболяки знают и помнят их. Это Катя Бородина, Нина Лысачук, Надя Костерина, Валя Ва-женина, Галя Канышева, Соня Фатеева, Вера Коляда, Зоя Колганова, Тоня Арканова, Тоня Егорова.

Закончив курсы медсестер, они добровольно написали заявления в военкомат. Так, 17-летние де-вочки в мае 1942 года были направлены в 308 Сибирскую стрелковую дивизию под командованием пол-ковника Л. Н. Гуртьева, в 339 стрелковый полк, в роты сандружинницами. Прощаясь с родным городом, они поклялись верно, служить Родине.

Учения были недолгими, в июне 1942 года дивизию направили в Сталинградские степи навстречу стремительно наступающим немецким войскам. Боевое крещение получили подружки-одноклассницы у станции Котлубань.

«Первый бой. Вечером все 10 девчонок-тоболячек собрались вместе. Вспомнили Тобольск, шко-лу, спели любимую «Землянку», распрощались и разошлись по своим стрелковым ротам. Всю ночь рыли окопы. Копать трудно, руки в мозолях, но копать надо. Приказ командира суров: «Копать глубже: как закопаешься, столько и проживешь», — вспоминает НАДЕЖДА ДМИТРИЕВНА КАСТЕРИНА-БУЗЫЦКАЯ (родилась 30 сентября 1924 г. в Тобольске). Надя прошагала со своей 308 стрелковой дивизией от Омска до Берлина. Судьба хранила ее от пуль и снарядов. Но всю тяжесть военных испытаний она вынесла с честью. После войны Надя вернулась в родной город, поступила учиться в учительский институт, а затем в педагогический институт. Работала в своей родной школе № 13, директором Абалакской школы, преподавала в педагогическом училище. Сейчас Надежда Дмитриевна на заслуженном отдыхе, поддерживает связь с однополчанами, является членом совета ветеранов ВОВ, приходит на встречу с учениками в школы города. Воспоминания участника войны Н. Д. Бузыцкой писаны «кровью сердца». Надежда Дмитриевна рассказывает о фронтовых буднях, страшных боях, как они есть: ранения, гибель подруг-тоболячек. Боль, кровь, слезы, горе и… великий патриотизм, любовь к Родине, которые помогли выжить, чтобы передать следующим поколениям молодежи эти высокие чувства.

ЗАКРУЖИЛА ВЬЮГА ФРОНТОВАЯ

Нам не удалось оттанцевать «легкий школьный вальс», потому что «наш десятый класс закружила вьюга фронтовая». В суровом 1942 году мы учились в школе № 13, в 10 классе. Все наши мальчики были призваны в военные училища, и нас в 10 классе осталось 14 человек. Закончив курсы медсестёр, мы тобольские комсомолки, пошли в военкомат с просьбой направить нас на фронт.

В это время, в марте 1942 года, в Омске, на берегах седого Иртыша, формировалась 308-я стрел-ковая сибирская дивизия. Командиром был полковник Гуртьев, комиссаром ПОЛКОВНИКА. М. Свирин.

На пароходе мы приехали в Омск. Нас всех направили в 339-й стрелковый полк, в роты сандружинницами. Прощаясь с родными, городом, мы пели песни: «Любимый город», «Я на подвиг тебя провожала». Запевалой у нас была Нина Лысачук.

308-я дивизия направлялась на запад. На ходу поезда, в вагоне, мы приняли военную присягу. Под красным знаменем дали клятву, верно, служить Родине. И вот выгрузились в Саратовской области, в рай-оне села Карамышки. Здесь, в военном лагере, мы прошли настоящую школу воинского мастерства.

Нас обмундировали. Мы быстро освоились с полевой обстановкой, строго выполняя все, что полагалось бойцам. Облачившись в солдатские гимнастерки, в ботинки нередко размером на два-три номера больше, мы стойко, мужественно переносили все тяготы и лишения армейской службы, со-вершали длительные марши и переходы.

В первом бою погибла ТОНЯ ЕГОРОВА. Она подползла к раненому бойцу и начала его перевязывать. А из подбитого немецкого танка затаившийся немец выстрелил ей в ноги. От разорвавшегося сна-ряда загорелась полынь, и Тоня сгорела заживо… В этом бою ранило СОНЮ ФАТЕЕВУ.

Соня Фатеева вместе с девятью одноклассницами, закончив курсы медсестер, не получив аттестат об окончании школы, ушла защищать Родину.

В первом бою под Котлубанью Соня была ранена. Своей жизнью она обязана Нине Кокориной, ученице школы № 1. Они вместе ходили на курсы медсестер, вместе ушли на фронт и служили в одной дивизии. Нина Кокорина вспоминает: «Шел бой. В этом бою раненых было много. Стаскивала раненых в безопасное место. Вдруг вижу — санитарная сумка, недалеко Соня с окровавленной головой пытается ползти, цепляясь пальцами за траву. И Нина вспомнила ее слова, там, в Тобольске, немного ее обидевшие… «Куда тебе, Нина, на фронт! Вот ранит меня, что ты будешь делать?! Не вынесешь!».

Соня была высокая, крепкая, с сильными руками. Я укладываю ее на шинель, в рукава протягиваю ремень и тяну. Голова у нее на шинели, ноги, на земле, она все время сползает с шинели, без сознания она очень тяжелая. Налетели вражеские самолеты, расстреливали раненых. Хотелось бежать, уйти в землю. Я прикрываю собой голову Сони Фатеевой. «Соня, милая, если сейчас останемся живы, то будем жить долго». И они остались живы.

Софья Филипповна живет в городе Волжском под Сталинградом, за который проливала свою кровь. На празднование 30-летия Сталинградской битвы приезжала в родной Тобольск, встречалась с боевыми подругами-одноклассницами.

Нина Михайловна Кокорина под Сталинградом тоже была ранена. За героизм и мужество при спасении раненых под Сталинградом она была награждена Орденом Красной звезды, а было ей 19 лет! Сейчас Нина Михайловна живет в Екатеринбурге.

В этом бою ранило КАТЮ БОРОДИНУ. Катя, Катюша — так ласково называли её однополчане.

Перед броском к Сталинграду 308-я Сибирская стрелковая дивизия приняла участие в больших учениях. Бойцов и командиров проверяли в действиях, максимально приближенных к фронтовым. Инспектировал учения К. Е. Ворошилов.

После показательных боев он присутствовал на смотре войск. Обходя строй, внимательно всматривался в лица ещё не обстрелянных по- настоящему солдат, часто задавая вопросы.

Остановился и перед взводом, где Катя Бородина была сандружинницей: «Сколько вам лет?» — неожиданно спросил её маршал. — «Восемнадцать». — «А не страшно будет на войне?» Девушка смутилась: «Пока не знаю». Но, встретившись с теплым взглядом Ворошилова, внутренне собралась и добавила: «Думаю, все будет в порядке». Он доброжелательно улыбнулся, пожал её руку: «Счастливо вам…» Три месяца назад такими же напутствиями провожали Катю и её подруги из Тобольска.

Протяжный гудок парохода, медленно уплывающая пристань. Вот и лица провожающих стерлись вдали, все тише звуки духового оркестра. И только белоснежный Кремль над кручей все еще ярок, как щемящая боль разлуки. «Прощай любимый город», — запели девчата постарше, у вчерашних школьниц накатились слезы…

Боевое крещение Катя Бородина получила у станции Котлубань. Солдаты были измотаны маршами по 50-60 км в сутки. Кругом степь неоглядная, с порыжевшей от суховеев травой. Однажды утром вражеский самолет-разведчик засек колонну. Вскоре появилась целая стая фашистских стервятников. Вой бомб, снопы взрывов, зловещие тени пикировщиков. И негде скрыться!

«Сестренка!» — позднее она не могла понять, как расслышала это негромкое слово в грохоте налета. Кинулась на зов. На земле лежал совсем юный боец, зажимая руками живот. Сквозь пальцы сочилась кровь. «Сестренка!» Она торопливо раскрыла сумку. Руки не слушались. А на неё смотрели огромные мальчишеские голубые глаза, с недоуменьем, болью… Стала бинтовать, понимая, что зря. Раненый бледнел, потухал его взгляд…

Она вьюном среди взрывов и пуль ползла от одного раненого к другому, делала перевязки. Откуда только брались силы, когда тащила их в укрытие. Да еще с оружием — какой боец без него, хоть и раненый.

От напряжения ли, от ночной ли сырости — заболела. Температура держалась несколько дней. Предложили перейти писарем в штаб полка. Как можно? Все девчата в строю, а её к бумагам? Уговорила: оставили санинструктором во взводе. Из воспоминаний Екатерины Героновны: «Станция Котлубань под Сталинградом. Политрук Вичинников сказал: «Будет тяжелый бой за высоту». Комбат Прудовых строго инструктировал сандружинниц: каждого раненого обследовать, оказать первую помощь, если сам не может двигаться, переносить в укрытие… Перед высотой огромное поле — ни деревца, ни кустика.

Бой начался в небе. Сотни самолетов сошлись в страшной круговерти. Трава ложилась от ветра, созданного ими. Бойцы не отрывали глаз от воздушной карусели. Потом строй самолетов рассыпался, в небе завязались десятки схваток. Заговорила артиллерия. Бой перешел на землю.

Рядом со мной постоянно были одноклассница Тоня Егорова, москвичка Нина Половинкина. Из-редка переговаривались: одна — перевязала уже 49 раненых, другая — 50. А бой не утихал. Взрывы снарядов и мин, пулеметные очереди… В голове звон, пот застилал глаза… Когда одна не могла тащить раненого, брались вдвоем, втроем».

В том бою Тоня Егорова, хохотушка, одна из любимиц класса, попала под снаряд. Еще недавно она говорила: обязательно вернусь домой — к папе, маме. Она была очень привязана к семье, к родному городу. До спазм сжалось сердце Кати. Но даже плакать было нельзя — надо перевязывать. И она ползла, бежала, пригибаясь к тем, кто ждал помощи. И так целый день. Девчата боялись посмотреть друг на друга: почернели их лица, одежда.

Уже к вечеру у Кати вдруг обожгло руку. Осколок мины. Перебита кисть, нерв, сухожилие. Нина Половинкина начала делать перевязку. Она очень волновалась. Никак не могла наложить жгут. Катя потеряла сознание. Очнулась от взрыва. Теперь осколок попал в Нину. Что делать? Катя едва смогла прижать бинт рукой к ране подруги, чтобы остановить кровотечение.

Бой удалялся. Вокруг никого. Видит, бегут два бойца. Катя крикнула, замахала здоровой рукой. Заметили, подползли. Положили Нину на плащ-палатку, потащили. Катя осталась одна. Сгущались сумерки. В полусознании она поползла туда, где, казалось, были свои. Прошло неизвестно сколько времени. Вдруг донеслась немецкая речь. Катю охватил ужас: неужели плен? Ни за что! Ползла назад. Это было долго… Когда услышала голоса своих бойцов, заплакала от радости… «Нашу Катюшу привезли», — разнеслась весть по медсанбату, где было много девушек — тоболячек. Собрались. Погоревали о Тоне Егоровой. Сделали, что могли для Кати. У неё потеплело на сердце.

«Встретимся еще в Тобольске…» Озорная Галка Канышева сдвинула лихо пилотку: «Все в порядке, девчонки! Не будем унывать!» Такими Катя запомнила подруг. Они остались отстаивать волжскую твердыню в самые трудные дни жаркой битвы.

Катя после лечения еще раз пыталась попасть на фронт. Но рана была тяжелой, и после долгого лечения ее комиссовали.

Катя Бородина вернулась в Тобольск и поступила учиться в педагогический институт. Свою мирную мечту осуществила: стала преподавателем литературы. Работала в родной 13-й школе, в медицинском училище. Сейчас нет с нами Екатерины Героновны, но ее вспоминают подружки-одноклассницы, преподаватели медицинского училища.

РАТНЫЕ ПОДВИГИ ВАЛИ ВАЖЕНИНОЙ

Валя родилась 17 июля 1924 года в Тобольске в большой и дружной семье лоцмана Тобольского пароходства Важенина Кузьмы Кирилловича, которая жила в доме по улице Большая Пиляцкая (ныне ул. Пушкина).

Валентина Кузьминична вспоминает: «Дивизию погрузили в эшелоны и повезли на Запад, в Сталинградские степи. Чем ближе состав подъезжал к линии фронта, тем чаще налетали немецкие са-молеты и бомбили его. Как только начиналась бомбежка, состав останавливался, и бойцы высыпали из вагонов и залегали. Дивизию разгрузили на станции Котлубань, выдали обмундирование. Так, дивизия стала железным щитом на пути наступления немецких войск. В этих первых боях я была ранена осколком снаряда в голову. От госпитализации отказалась, осталась лечиться в полевом медсанбате. Самым тяжелым периодом войны для меня был Сталинград. Когда дивизия вошла в сам город, все дома были разрушены. Вся армия была в окопах. Раненых принимали в бомбоубежище. Я работала в госпи-тальном взводе, где лежали бойцы с ранениями в брюшную полость. Было очень тяжело смотреть на раненых, у которых не было надежды на выздоровление, тяжело по двое суток не смыкать глаз».

Валентина Кузьминична скромно умолчала о том, как ей пришлось спасать раненых бойцов, ле-жавших в медсанбате. Это было в Новогоднюю ночь за Будапештом. Немецкие танки стремительно атаковали оборону дивизии, стремясь вызволить окруженную группировку своих войск. Медсанбат стоял в непосредственной близости от переднего края в селе Агостиан. Фашистским танкам удалось просочиться в глубину нашей обороны. Нужно было срочно спасать раненых бойцов, лежавших в медсанбате. И Валя на своих девичьих плечах выносила тяжело раненых и грузила их в автомашины. Она вскочила на подножку последней машины в тот миг, когда вражеский танк показался из-за здания.

Валентина Кузьминична вспоминала выжженные степи у Сталинграда, лучшую подругу — одноклассницу Тоню Арканову, седые волны Днепра, тесную землянку операционной палаты на Ингульце, бой при форсировании Дунайского канала. За взятие Вены один из полков дивизии в те дни получил гор-дое звание «Венский стрелковый полк». Вспоминала красавицу Вену с ее необыкновенной красоты двор-цами, мостами и парками, которые не успели разрушить немцы при стремительном отступлении.

А затем памятный день Победы, который встретили в Вене. Остались в памяти две самоходки, которые прошли мимо части. Передняя была увита гирляндами зелени и цветов, а в ствол орудия была во-ткнута ветка цветущей сирени. На броне сидели девчата из батальона связи и пели «Катюшу».

Горожане бросали цветы. На орудийном стволе второй самоходки болталось чучело фюрера с надписью на груди «вона капут». Ребята из экипажа самоходки непрерывно стреляли в небо разно-цветными ракетами. Радость и чувство выполненного долга перед Родиной, близкой встречи с родными переполняли гвардии старшину медицинской службы Валю Важенину.

Валентина Кузьминична вспоминала своих однополчан: генерала Джелаухова, полковника Елисеева, майора Цыхненко, лейтенанта Гаврилова, сержантов Кошкина, Новашевского, рядового Онопа, с которыми встречалась в 30-летний юбилей освобождения украинского города Кодыма. Яркая лента Почетного гражданина города Кодыма легла в те дни на плечо В. К. Важениной.

Родина высоко оценила ратные подвиги старшины медслужбы Вали Важениной. За доблесть и мужество Валентина Кузьминична награждена медалями: «За Отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда». Теперь на ее груди восемь медалей и Знак «Ветеран 339-го полка 80-ой Гвардейской Уманской ордена Суворова стрелковой дивизии».

В родной Тобольск Валентина Кузьминична вернулась только в ноябре 1945 года. Поступила учиться в Омский сельскохозяйственный институт, который закончила в 1951 году. По направлению поехала работать в город Благовещенск Амурской области. Работала в областной государственной инспекции по закупкам и качеству с/х продукции 10 лет. А с 1961 года переехала жить в родной Тобольск, в трудовой книжке появилась вторая и последняя запись: принять на должность государственного инспектора в Тобольское управление с/х. Сейчас Валентина Кузьминична на пенсии, но находит время для встреч с одноклассницами и молодым поколением.

У СТЕН СТАЛИНГРАДА

В этом бою ранило ТОНЮ АРКАНОВУ. Родилась в 1923 году, была единственной дочерью у ро-дителей. Отец плавал лоцманом по сибирским рекам. Жила на берегу Иртыша за Абрамкой, училась сна-чала в школе № 12, которая находилась в то время на улице Хохрякова (ранее Красной) под горой, затем вместе с Валей Важениной продолжила учебу в школе № 13. Но страшное слово «война» вихрем ворва-лось в жизнь и закружило по дорогам войны. Так тихая и застенчивая девчушка вместе со своими одно-классницами встала на защиту своей Родины.

В первом бою под Котлубанью была ранена и лечилась в медсанбате.

После войны семья переехала жить в Тюмень. Тоня закончила сельскохозяйственный институт и работала в городском «Зеленхозе», выращивая цветы в парках и скверах родного города. Антонина Пет-ровна поддерживала связь со своей школьной подругой Валентиной Кузьминичной Важениной много лет, приезжали, друг к другу в гости. Умерла А. П. Арканова предположительно в 1999 году в Тюмени.

В конце сентября 1942 года враг стоял уже у стен Сталинграда. И 308-ю дивизию 62-ой армии под командованием генерала Чуйкова, получившую «боевое крещение» в котлубанской степи, направляют в горящий Сталинград. Здесь сибирякам предстояло стоять насмерть, на «направлении главного удара».

«Направление главного удара»… Нет слов страшнее на войне. Сибирская дивизия заняла оборону по разрушенным цехам завода «Баррикады», этажам и подвалам заводских пристроек. Несмотря на пожары и массированные удары немецкой авиации, несмотря на неослабевающий напор танков и пехоты, воины дивизии не потеряли самообладания. Во время коротких затиший советские воины выходили из укрытий в атаку, нанося противнику ощутимые потери. И вот настали дни, когда вся армия, стоявшая у стен Сталинграда, была охвачена и прижата к Волге. Немцы и ночью не ослабляли свой нажим. Они создавали целые фейерверки из ракет, трассирующих пуль и снарядов.

ВСТРЕТИМСЯ В ТОБОЛЬСКЕ

ГАЛЯ КАНЫШЕВА погибла в Сталинграде во время массированного артобстрела. Бомба попала в здание, в котором находился медсанбат.

«Наша Галка» — звали ее в школе. Это была статная, светловолосая, зеленоглазая девушка, заво-дила класса. Это Галка приносила в школу новые стихи В. Инбер, А. Суркова, К. Симонова, которые читала так, что жгло сердце.

Внешне нежная, а внутренне не по годам сильная, решительная, первая в классе сказала: «Пойдем добровольцами!» И эта сила и мужество потребовались Гале, чтобы выносить из руин раненых бойцов, оказывать им медицинскую помощь, вместе с солдатами защищать каждый метр Сталинградской земли. Катя Бородина запомнила ее слова при расставании в котлубанских степях: «Все в порядке, девчонки! Не будем унывать! Встретимся еще в Тобольске»… Но ее словам не суждено было сбыться.

Но, чтобы противостоять ожесточенному натиску фашистских армий, потребовалось 200 дней и ночей беспримерного мужества советских людей.

ХОРОНИЛИ ПОГИБШИХ, ЧУТЬ-ЧУТЬ ПРИПОРОШИВ ЗЕМЛЁЙ

Сибиряки, не щадя себя, бились насмерть. На переправе раненых бойцов через Волгу была ранена НИНА ЛЫСАЧУК.

Нина родилась 10 мая 1923 года на Дальнем Востоке. Затем семья переехала в Тобольск. Ее отец работал директором Биофабрики. Нина училась в 13-ой школе и была комсоргом класса. Настойчивость и непоколебимое желание защищать Родину заставили военкома удовлетворить просьбу десяти медсестер-одноклассниц. Дома отец Нины, как мог, вразумлял дочь, отговаривал от столь поспешного шага. Но Нина была непреклонна в своем решении. А приготовленное к выпускному вечеру платье положила в вещмешок с собой. Нина вспоминает: «Не доезжая примерно 250 километров до станции Котлубань, эшелон попал под бомбежку. Дальше пошли форсированным маршем, и днем, и ночью, с небольшими привалами и четырехчасовым сном. Через трое суток марша ночью прибыли на исходные позиции. Окопались. А в шесть утра начался фашистский обстрел. Впервые мы увидели земляные фон-таны от взрывов и услышали очень непонятную симфонию звуков — шипение и жужжание снарядов, вой бомб.

Запомнила первого раненого… Это был молодой лейтенант с перебитой рукой и истекающий кровью. Кость была раздроблена, а рука держалась только на сухожилии, надо было немедленно пере-резать сухожилие и наложить повязку, чтобы остановить кровь. Но в санитарной сумке нет другого инструмента, кроме ножа для вспарывания одежды! Трясущимися руками перерезала — перепилила руку лейтенанта безо всякого обезболивания! А скольким бойцам за боевой день приходилось оказывать помощь и выносить в полевой медсанбат? Когда их было 70 бойцов, а когда в 3-5 раз больше… Хоронили погибших здесь же, на поле боя, зачастую без всяких отметок, а иногда чуть-чуть припорошив землей»…

Навсегда остались в памяти и первое боевое крещение под Котлубанью, и боевые товарищи, ко-торые остались навечно в Сталинградской степи.

В октябре 1942 года Нину контузило и ранило в ногу и руку. Спасли ее морские пехотинцы, переправив на правый берег Волги. После долгого лечения медкомиссия Нину Лысачук признала непри-годной для дальнейшей воинской службы.

В 1945 году Нина поступила в Омский медицинский институт и в 1950 году вернулась в Тобольск с дипломом врача. Работала врачом-фтизиатром. А с 1983 года преподавала в медучилище. Сейчас Нина Григорьевна на заслуженном отдыхе, но часто встречается со студентами медучилища, учениками школ. Тоболяки помнят своих земляков, завоевавших Мир и Победу в далеком 1945 году.

МЕЧТАЛА СТАТЬ ЛЁТЧИЦЕЙ

ЗОЯ КОЛГАНОВА была отличницей, гордостью класса. Даже Галя Канышева — рослая, видная девушка, немного завидовала своей подруге, ее по-мальчишески легкой, стремительной походке, смелости и максимализму: или все или ничего. Зоя мечтала стать летчицей, но война распорядилась по-иному. Закончив курсы медсестер, Зоя вместе с девятью одноклассницами написала заявление в армию. Перед отправкой в армию Зоя отрезала волосы решительно и молча.

Боевое крещение подруги-одноклассницы получили в Сталинградских степях под Котлубанью в сентябре 1942 года. С октября 1942 года 308-ая стрелковая дивизия Гуртьева, где служила Зоя, стала броней на направлении главного удара немецких войск на Сталинград. Два месяца немецкие соеди-нения пытались продолбить узкую полоску земли в 600-800 метров, которая не имела ни фронтов, ни укреплений. Горела земля, и рушились дома, а советские солдаты вели боевые действия без сна и отдыха. И медицинская сестричка Зоя наравне с бойцами защищала родную землю. Когда из дивизии численностью 10000 человек осталось меньше 1000 израненных, обессилевших, но не сдавшихся бойцов, ее решили вывести из боевых действий на отдых и переформирование. На переправе через Волгу Зоя была ранена в руку. После лечения она прошла по фронтовым дорогам до Берлина.

После Победы Зоя вернулась в родной Тобольск, закончила пединститут вместе с Надей Костери-ной. Работала в школе № 1, потом с мужем переехала жить в Киевскую область, где работала дирек-тором школы. Вырастила дочь и двух сыновей. Дальнейшая судьба не известна.

РАЗВЕ МОЖНО ЗАБЫТЬ?

ВЕРА КОЛЯДА родилась 30 сентября 1923 года в большой и дружной семье. У нее были две сестры: Тамара и Нина и два брата. Ее мама Мария Александровна работала в школе учительницей. Когда умер их отец, семья переехала в Тобольск в небольшой дом по улице Свердлова.

Вера была маленькой, худенькой, застенчивой девочкой. Но была сильна духом и вместе с од-ноклассницами, после окончания курсов медицинских сестер, пошла, защищать свою Родину.

Боевое крещение Вера вместе с одноклассницами получила в Сталинградских степях под Котлубанью. В октябре 1942 года 308-ю сибирскую стрелковую дивизию направляют в горящий Сталин-град. Здесь сибирякам предстояло стоять насмерть, на «направлении главного удара». В боях за Сталинград Вера Коляда была ранена в глаз.

После войны Вера закончила Тюменский педагогический институт и работала учителем на севере. Надежда Костерина случайно встретила ее в те послевоенные годы в институте. В дальнейшем связь одноклассниц прекратилась и дальнейшая судьба Веры не известна.

Но разве можно забыть те суровые дни, когда иной час стоил целой жизни!

Об участниках боев под Сталинградом писатель Василий Гроссман писал: «Великий героизм был в работе девчат-санинструкторов, Тобольских школьниц, перевязывающих и поивших раненых в разгаре боя».

Тобольский поэт-фронтовик А. Д. Сокерин так сказал в своих стихах:

Войны в памяти народной Остаются на века, Словно раны ноют больно, И народы помнят войны Не годами, а века. Помнят подвиги героев: Генералов, рядовых, Кто в сражениях суровых Не щадили жизни, крови, Помнят мертвых и живых!..

Ушла добровольцем на фронт

Из воспоминаний Екатерины Героновны Бородиной

«Я окончила среднюю школу №13 в мае 1942 года. И в этом же месяце в числе 12 десятиклассниц ушла добровольцем на фронт: не могла быть спокойной, когда Родина в огне, когда каждое утро по радио слушала тревожные слова песни: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!». Эти слова волновали, жгли сердце.

27 мая нас провожали на пристани родные, друзья, знакомые… Духовой оркестр играл военные марши. И вот мы на палубе парохода. Прощальный гудок, и медленно пароход стал отходить от пристани. Девчата постарше запели «Прощай, любимый город». В Саратовской области наша сибирская дивизия прошла военные учения и — на Сталинградский фронт.

Нас, двенадцать 17-18-летних девушек, направили сандружинницами в 308-ю стрелковую сибир-скую дивизию, которой командовал полковник Гуртьев (62-я армия В.И. Чуйкова). Расформировали нас по разным полкам, некоторых оставили в медсанбате.

Сначала была в заградотряде, который вел бои с десантными войсками противника. Перевязывала раненых и отправляла в медсанбат. Потом меня перевели в 331-й стрелковый полк, во взвод третьего батальона. Во время боя перевязывала раненых, выносила их с оружием в окопы, воронки от снарядов и бомб… Дивизия вела тяжелые бои за Сталинград.

Первое боевое крещение — это жестокая бомбежка в степи. День, укрыться негде. Фашистские самолеты налетели неожиданно. Рев моторов и вой сирен, зловещий свист падающих бомб, грохот взрывов, земля ходуном ходит, высоко вверх поднимаются огромные столбы вместе с трупами лошадей и ломающимися упряжками, крики и стоны раненых… Мы, 17-18-летние девчонки, сначала были потрясены этим страшным зрелищем, потом бросились врассыпную, стали перевязывать пострадавших. Пот струился по лицам, руки, гимнастерки и юбки девчат были в крови… От усталости валились с ног. Вот так, под бомбами, под пулями и осколками работали сандружинницы, оказывая первую медицинскую помощь раненым на поле боя. В Сталинградском сражении была тяжело ранена и контужена. После госпиталя вернулась в Тобольск, а в 1944 году снова добилась отправки на фронт, но открылась рана, и меня направили в госпиталь, после чего совсем демобилизовали. Далее — институт, работа завучем средней школы № 13, затем инспектором гороно, преподавателем медучилища в течение 20 лет…

За участие в Сталинградском сражении награждена медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За победу над Германией» и другими.

В медучилище в течение 20 лет проводила Уроки мужества и вечера на военные темы».

И вспомнятся выжженные степи…

Все больше лет отделяет оттого грозного времени, имя которому — ВОЙНА! и каком неоплатном долгу мы находимся перед живыми и павшими участниками великого народного подвига. Но героическое прошлое не забывается. И я хочу рассказать о хрупкой девчушке Вале Важениной, которая вместе с девятью одноклассницами со школьной Скамьи добровольно ушла на фронт.

Валя родилась 17 июля 1924 года в Тобольске в большой и дружной семье лоцмана Тобольского пароходства Кузьмы Кирилловича Важенина, которая жила в доме по улице Большая Пиляцкая (ныне ул. Пушкина).

Пламя войны ворвалось в мирную жизнь всех людей, изменило их планы. Валя после уроков с по-дружками стала посещать курсы медсестер. Они не успели сдать экзамены, не надели белые платья на выпускной вечер… Оценку за сочинение «Люблю тебя, моя Россия!» тоже не успела поставить учительница. Оценку поставила Родина.

В мае 1942 года Валя с одноклассницами была направлена в Омск, где формировалась сибирская дивизия под командованием Л. Н. Гуртьева, медицинской сестрой. Боевые учения были недолгие — враг наступал стремительно. Валентина Кузьминична вспоминает: «Дивизию погрузили в эшелоны и повезли на запад, в Сталинградские степи. Чем ближе состав подъезжал к линии фронта, тем чаще налетали немецкие самолеты и бомбили его. Как только начиналась бомбежка, состав останавливался, и бойцы высыпали из вагонов и залегали. Дивизию разгрузили на станции Котлубань, выдали обмундирование. Так дивизия стала железным щитом на пути наступления немецких войск. В этих первых боях я была ранена осколком снаряда в голову. От госпитализации отказалась, осталась лечиться в полевом медсанбате. Самым тяжелым периодом войны для меня был Сталинград. Когда дивизия вошла в сам город, все дома были разрушены, армия была в окопах, раненых принимали в бомбоубежище. Я работала в госпитальном взводе, где лежали бойцы с ранениями в брюшную полость. Было очень тяжело смотреть на них, у многих не было надежды на выздоровление…».

Валентина Кузьминична скромно умолчала о том, как ей пришлось спасать раненых бойцов, ле-жавших в медсанбате. Это было в новогоднюю ночь за Будапештом. Немецкие танки стремительно атаковали оборону дивизии, стремясь вызволить окруженную группировку своих войск. Медсанбат стоял в непосредственной близости от переднего края в селе Агостиан. Фашистским танкам удалось просочиться в глубину нашей обороны. Нужно было срочно спасать раненых: И Валя на своих девичьих плечах выносила их и грузила в автомашины. Она вскочила на подножку последней машины в тот миг, когда вражеский танк показался из-за здания.

Валентина Кузьминична вспоминала выжженные степи у Сталинграда, лучшую подругу-одноклассницу Тоню Арканову, седые волны Днепра, тесную землянку операционной палаты на Ингульце, бой при форсировании Дунайского канала. За взятие Вены один из полков дивизии в те дни получил гордое звание «Венский стрелковый полк». Вспоминала красавицу Вену с ее необыкновенными дворцами, мостами и парками, которые не успели разрушить немцы при стремительном отступлении.

А затем день Победы, который встретили в Вене. Остались в памяти две самоходки, которые про-шли мимо части. Передняя была увита гирляндами зелени и цветов, а в ствол орудия была воткнута ветка цветущей сирени. На броне сидели девчата из батальона связи и пели «Катюшу». Горожане бросали цветы. На орудийном стволе второй самоходки болталось чучело фюрера с надписью на груди «Воина капут». Ребята из экипажа самоходки непрерывно стреляли в небо разноцветными ракетами. Радость и чувство выполненного долга перед Родиной, близкой встречи с родными переполняли гвардии старшину медицинской службы Валю Важенину.

Валентина Кузьминична вспоминала своих однополчан: генерала Джелаухова, полковника Елисеева, майора Цыхненко, лейтенанта Гаврилова, сержанта Кошкина, Новашевского, рядового Онопа, с которыми встречалась в 30-летнии юбилеи освобождения украинского города Кодыма. Яркая лента почетного гражданина города Кодыма легла в те дни на плечо В. К. Важениной.

Родина высоко оценила ратные подвиги старшины медслужбы Вали Важениной. За доблесть и му-жество Валентина Кузьминична награждена медалями: «За Отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда». Теперь на ее груди восемь медалей и знак Ветеран 339 полка 80 Гвардейской У майской ордена Суворова стрелковой дивизии».

В родной Тобольск Валентина Кузьминична вернулась только в ноябре 1945 года. Поступила учиться в Омский сельскохозяйственный институт, который закончила в 1951 году. По направлению поехала работать в город Благовещенск Амурской» области. Работала в областной Государственной инспекции по закупкам и качеству сельскохозяйственной продукции 10 лет. А 1961 года переехала жить в родной Тобольск, в трудовой книжке появилась вторая, и последняя, запись: «Принять на должность государственного инспектора в Тобольское управление сельского хозяйства».

Тоболяки помнят своих героев, кто жизни и сил не жалел, приближая День Победы. Низко склоняем головы перед вами.

В историю дальше несется от памятной даты война. Все меньше тех остается, кого пощадила она. Движенья фигур угловаты, светло серебро седины, В ногу с годами солдаты далеко ушли от войны.

Ранним утром в воскресенье 22 июня 1941 г. фашистская Германия и ее союзники обрушили на нашу страну удар невиданной в истории армии вторжения: 190 дивизий, ев. 4 тыс. танков, более 47 тыс. орудий и минометов, ок. 5 тыс. самолетов , до 200 кораблей .» На решающих направлениях своего наступления агрессор имел многократное превосходство в силах. Началась Великая Отечественная’ война Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков. Она длилась 1418 дней и ночей.

Это было самое крупное выступление ударных сил мирового империализма против социализма, одно из тяжёлых испытаний, когда-либо пережитых Советской страной. В этой войне решалась не только судьба СССР, но и будущее мировой цивилизации, прогресса и демократии.

История не знает более чудовищных преступлений, чем те, которые совершили гитлеровцы. Фашистские орды превратили в руины десятки тысяч городов и деревень нашей страны. Они убивали и истязали советских людей, не щадя женщин, детей, стариков. Нечеловеческая жестокость, которую захватчики проявляли по отношению к населению многих других оккупированных стран, была превзойдена на советской территории. Все эти преступления с документальной достоверностью описаны в актах Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и доведены до сведения всего мира.

В результате фашистского нашествия Советская страна потеряла более 25 млн. человек убитыми, ок. 30% национального богатства. Более 1 млн. советских воинов погибло за пределами нашей страны, освобождая народы Европы и Азии от фашистских оккупантов.

Война фашистской Германии и ее союзников против СССР носила особый характер. Германский фашизм стремился не только захватить территорию СССР, но и уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян.

Советское правительство выступило с обращением ко всем жителям советского Союза: так звучало выступление но радио заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и Народного Комиссара Иностранных Дел тов. В. М. Молотова

«Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление.

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали ваши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством… Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

…в 5 часов 30 минут утра германский посол сделал заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР…

Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось. Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

Эта война навязана нам не германским народом, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии… Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия, флот и авиация с честью выполнят долг перед родиной…

Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, своему груду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда. Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей советской большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя тов. Сталина.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Правда. 23 июня 1941 года.

Вся полнота власти была сосредоточена в созданном 30 июня Государственном Комитете Обороны (ГКО), С 8 августа И. В. Сталин стал Верховным Главнокомандующим. Основными военными событиями летне-осенней кампании 1941 были Смоленское сражение, оборона Ленинграда и начало его блокады, военная катастрофа советских войск на Украине, оборона Одессы, начало обороны Севастополя, утрата Донбасса, оборонительный период Московской битвы.

Первые месяцы войны были наиболее тяжелыми и трагическими для Красной Армии, всей Советской страны. Западные границы СССР прикрывали войска следующих фронтов, преобразованных 22 -25 июня 1941 г, из военных округов: Северного (командующий -генерал-лейтенант М, М. Попов), Северо-западного (командующий -генерал-полковник Ф. И. Кузнецов), Западного (командующий -генерал армии: Д. Г. Павлов), Юго- Западного (командующий -генерал-полковник М. П. Кирнонос) и Южного (командующий -генерал армии И. В. Тюленев), Морские границы прикрывали флоты: Северный (командующий — контр-адмирал А. Г. Головко), Балтийский (командующий — вице-адмирал В. Ф. Трибуц), Черноморский (командующий — вице-адмирал Ф. С. Октябрьский).

Сражаясь с фашистскими захватчиками на фронтах, работая на предприятиях, в совхозах и колхозах, на транспорте, строительстве, советские люди достойно выполняли свой долг перед Родиной.

Уже на первом этапе войны происходит консолидация общества не на основе коммунистической идеологии а на основе традиционных патриотических ценностей, Сталин признавался послу США А Гарриману имея в виду народ и партию: «Вы думаете они воюют за нас? Нет они воюют за свою матушку- Россию…»

«На склонах обагрённой Волги, На берегах Москвы-реки, В своих дублёных полушубках Стояли вы, Сибиряки!»

На всех фронтах воевали жители вашей Тюменской области. Участвовали в Обороне Одессы, Севастополя, Ленинграда; сражались за Москву, Киев, Смоленск, Сталинград, Каждая семья не осталась равнодушной к боли своей страны. Из каждого дома ушёл на фронт сын или дочь, отец или мать, брат или сестра.

Не обошло это и семью Самороковых: Ивана Гавриловича и Фёклу Ивановну- это были мои прадедушка и прабабушка, которые проживали в деревне Защитино Тобольского района. 14 августа 1923 года родился в их семье старший сын Василий — мой родной дедушка. Сын — первенец, всегда радость. Это защитник младших, опора родителям на старости лет. Семья росла, появилось еще два мальчика и три девочки, детей стало шесть человек. В деревне все жили дружно.

Поля колосились золотистой пшеницей, черемуховые заросли по весне манили белым нарядом и нежным ароматом. А зелень вечнозеленых елей была всегда молодой. Какие были закаты, восходы солнца над верхушками остроконечных красавиц… Осенью по дороге в школу каких только ягод не попробуешь.

Дедушка очень любил природу, запахи доброй осенней прелой земли, весеннюю пахоту, сбор урожая.

В 1938 году поступил в школу ФЗУ Обь.рыбтреста в отдел радиооператоров, города Тобольск улица Мира. В апреле 1940 года окончил учёбу и был принят радистом на катер «Ударник», Пуйковского рыбозавода.

Старание молодого радиста были замечены, и в январе 1941 года он был переведен в управление транзитного флота на должность радиста.

Работа нравилась. Стал помогать семье: родителям и малолетним братишкам и сестренкам.

Июль 1941 года. Все было как всегда. Теплое лето, любимая работа, верные друзья.

Но… Война уже гремела раскатами орудий, взрывами бомб, свистом снарядов. 18 августа 1941 года, запись в трудовой книжке: «освобожден от работы, в связи с призывом в армию». Но военный комиссариат не взял паренька на войну — дома большая семья нужно им помогать. И снова запись в трудовой книжке — принят на работу радистом на теплоход «Сергей Лазо».

А 19 марта 1942 года ( мой дедушка) — Самороков Василий Иванович , 19 лет от роду, был призван в ряды Красной Армии. В трудовой еще одна запись: «Освобожден вторично в связи с призывом в армию».

И начался тяжелый боевой путь рядового. Нужны были водители. Короткий подготовительный этапный путь Тюмень — Омск -Новосибирск закончился подготовкой к шоферской работе. Научился водить машину. Из Новосибирска в Горький — и …под Сталинград, где уже шли жаркие бои. Шло окружение 90 тысячной армии генерала Паулюса.

В бой шли под лозунгом: «Под знаменем Ленина, под предводительством Сталина, вперед — за полный разгром немецких оккупантов!»

В составе 6 мотострелковой бригады, которая двигалась в направлении Ростова, через Калмыцкие степи находился солдат Самороков Василий.

От станицы Багаевской возил снаряды в Сталинград. Зима 1942 года была очень тяжелой, морозы стояли лютые, но сражения были жаркие. В июле 1943 года юга -западнее Ворошиловграда в его машину угодил вражеский снаряд. Машину разворотило, а Василия, раненого в грудь и в ногу, выбросило взрывной волной из кабины, засыпало землей. Спасли его санитары, увезли в ближайший полевой госпиталь. Но и здесь продолжались бомбежки. Оставшихся в живых увозили в тыл. Солдат Самороков остался в обстреливаемой зоне. Попал в вагон смертников… столбняк. Так Василий Иванович оказался в списках погибших.

В родную деревню Защитило пришло письмо «Ваш сын рядовой Самороков Василий Иванович, героически выполняя воинский долг, погиб 14 декабря 1942 года. Похоронен в Сталинградской области.»

Мать оплакивала сына, пришла первая похоронка, за ней вторая. Горе вошло в дом, где всегда было радостно и весело. Семья жила бедно, но когда все были вместе никто этого не замечал.

Дедушка был тяжело ранен и его вместе с другими ранеными погрузили в вагоны и повезли в тыл в госпиталь. Когда прибыли на место и открыли вагоны, все были мертвы и только один молодой боец еще дышал. Из всех 30 раненых, находящихся в вагоне выжил только он один. Рана была тяжелая: касательное осколочное ранение мягкой ткани правой лопатки и сквозное осколочное ранение левой стопы с повреждением кости. Восемь месяцев врачи боролись за его жизнь и он выжил.

Письмо из госпиталя, в его родной деревне, читали и перечитывали много раз.

Дедушка редко говорил про войну, но когда мы — его внуки просили об этом, в его глазах всегда стояли слезы. Когда мужчина плачет — это страшно.

В 1990г. в газете « Тобольская правда» от 28 ноября в Книге памяти третий раз сообщалось о погибшем гвардии сержанте В.И. Саморокове. И мы понимали, что война это не только слова, которые можно передать или написать о ней в книге — это горе всех живущих на земле. Нельзя смириться с тем, что убивают твоих друзей.

В ноябре 1944 снова фронт. В составе 41 отдельной гвардейско — минометной бригады участвовал в освобождении Белоруссии. Был участником жарких боев за победу на территории Польши, фашисткой Германии, штурмовал Берлин.

Гвардии сержант Самороков Василий Иванович имеет семь благодарностей от Верховного Главнокомандующего т.Сталина:

За овладение городом Штайдельмюль; Приказ 279 от 14.2.45

За прорыв сильно укрепленной обороны немцев Восточнее города Штаргард; Приказ ст.4. 3. 45

За овладение гор. Голлнов, Штепинин и Моссов. Приказ 215 от 7,3.45

За овладение гор. Альдеям Приказ 304 от 20.3.45

За прорыв сильно укрепленной обороны немцев на западном берегу реки Одер. Приказ 339 от 23.4.45

За овладение гор. Берлин. Приказ 359 от.2.5.45

За прорыв сильно укрепленной обороны немцев Ю-Ш Варшавы. Приказ 221 от 16.1.45

Выдан нагрудный Знак «Гвардия» 8.7.45

Боевые награды украшают грудь солдата — ветерана:

За храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 40- летия победы Советского народа в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1985 г.

Награжден орденом «Отечественной войны 1 степени» № ордена 2007624

Медали: «За боевые заслуги» «За победу над Германией в великой Отечественной войне» «За освобождение Варшавы» от 9 июня 1945 года «За взятие Берлина» «Медаль Жукова» Указ от 19.02.1996 года «20 лет победы в Великой Отечественной войне» от 7 мая 1965 года «25 лет победы в Великой Отечественной войне» от 7 мая 1970 года «30 лет победы в Великой Отечественной войне» от 25 апреля 1975 года «40 лет победы в Великой Отечественной войне» от 12апреля 1985 года «50 лет вооруженных сил СССР» от 9 апреля 1970года «50 лет победы в Великой Отечественной войне» от 23.03.1995 года «60 лет вооруженных сил СССР» от 28 января 1978 года «70 лет вооруженных сил СССР» от 28 января 1988 года

После победы весной 1945 года, дедушка еще два года прослужил в обороно пересыльном пункте 43 командирского отделения — писарем (давал разрешение на демобилизацию домой, военно-служащим).

И только в 1947 году вернулся домой, в родную деревню Защитино. Сразу пошел работать водителем, возил зерно на хлебоприемный пункт. Познакомился с девушкой по имени Тамара, молодые понравились друг другу. Встречались в течении года, причем мой дедушка все это время ходил пешком из деревни Защитино под гору, где жила его избранница — это моя бабушка. Они поженились в 1948 году. Рождались дети, младшая их дочь это моя мама. Семья не купалась в роскоши. Трудно приходилось. Но дедушка работал, и дети всегда были сыты, обуты, одеты, не лишены материнской заботы, отеческого внимания.

Дедушка как в военное время, так и в мирное не боялся трудностей. Поехал осваивать целинные земли Казахстана. Перевозил топливо для сельско-уборочных машин. Днем и ночью приходилось работать.

Он всю свою трудовую жизнь провел за рулём. Ему, как опытному водителю, доверили обучать молодых парней и девчат вождению автомобилем. Почти 20 лет он был инструктором по вождению в Тобольском Филиале Тюменского учебного комбината. Много у него учеников, прекрасных водителей. Проработал до 1983 года, уволен в связи с уходом на пенсию. И после этого преподаватели и ученики не забывали его, часто приходили домой, консультировались.

Но и с выходом на пенсию продолжал трудовую деятельность в Нарсуде города Тобольска (народным заседателем).

Много медалей, почетных грамот, благодарностей за свои трудовые подвиги имеет мой дедушка.

Медали за трудовые заслуги: « За освоение Целинных земель» от 10 апреля 1957 года « Ветеран труда» от 10 ноября 1983 года

Почетные грамоты: «За хорошую работу в честь 22 годовщины разгрома германского фашизма» «За высокие производственные показатели в труде» «За высокие показатели в социалистическом соревновании шоферов на перевозках сельско-хозяйственных продуктов урожая 1960 года» «В честь 50 летая Советских Вооруженных сил»

Не стало моего дедушки в октябре 1998 года, не стало его добрых рук, ласковых слов, мудрых советов, интересных и добрых сказок. Не стало хорошего человека.

Мы всегда помним о нем. Приходим 9 мая к нему на могилку, приносим живые цветы. Вспоминаем добрыми словами.

Давно война осталась за плечами И чаша горя выпита до дна, Но год из года майскими ночами Взрывается в России тишина… Пусть много лет и много дней пройдет, Века сотрут события и даты. Но не забудет никогда народ Победу нашу в давнем 45-м!

Елена Абубакирова

Военный билет

Красноармейская книжка

Награды

Трудовая книжка

Воевал на японской…

В 1926 году в деревне Тахтаир Тобольского района в многодетной семье Копыловых седьмым по счету ребенком родился Саша, а всего было 9 детей.

Мать его была в деревне бабкой-повитухой, принимала роды у всех женщин. За работу, как обычно, тогда ничего не платили, просто давали, кто что мог, а то и просто «спасибо» говорили. В деревне она почет и уважение имела. Отец был крепким деревенским мужиком, работал в колхозе «Фрунзе», сея хлеб вручную. Так и жила деревенским заботами семья — бедно, но хлеб на столе был свой.

В деревне не было ни радио, ни телефона, так что, когда началась в 1941 году война, о ней узнали только из привозных тобольских газет.

«Все для фронта, все для Победы» — таков был девиз даже бедного колхоза, и все, что могли колхозники получить от родимой матушки — земли — пшеницу, рожь, овощи, картошку, мясо, отсылали на фронт. Себе оставляли на проживание да зерно на посадку.

Молодость брала свое, и вечерами собравшаяся за околицей молодежь гуляла до полуночи. Пели песни под гармошку, на которой играл Саша. Он был самоучка, не помнит, кто ему показал и научил нажимать кнопочки, но полю-бил он гармошку. Невысокого роста, крепенький парнишка деревенского облика, но, взяв гармошку в руки, сразу становился бравым и видным парнем. Недаром первая девка на деревне Ольга Завьялова влюбилась. Поженились. Родился у них первый сын Миша.

В 1944 г. Александра призвали в армию, отправили на учебу в Омск. Через три месяца он был уже дипломированным артиллеристом. В начале 1945 г. их отправили в 5-ю Армию 215-ой дивизии, готовили на войну с Японией.

Александр Александрович, несмотря на свои 78 лет, четко помнит имена ребят, своего командира и станцию Эргешелд, где их распределяли по землянкам. Он помнит, как они рыли траншеи и готовились к наступлению Квантунской армии. Помнит, как тяжело было тащить на себе автомат, припасы, вещи, снаряды. Пот застилал глаза, ноги вязли в песке, болоте, топи…

Деревенская закалка, выносливость помогли А.А. Копылову перенести все тяготы военной жизни. В часы затишья, лежа в землянке или на земле, он вспоминал свою родную деревню, отчий дом и любимые глаза Ольги и сыночка Миши. Это придавало ему силы, он знал, что его ждут и что должен вернуться.

В один из дней возле японской границы Александру не повезло. От взрывной волны его контузило в голову. Он не помнит, кто его подобрал, кто перетащил в санбат. Очнулся в госпитале. Лечился несколько месяцев, затем был отправлен во Владивосток.

Прослужил там до демобилизации. Всего на войне и службе был Александр Копылов 6 лет. И сразу же после демобилизации как на крыльях вернулся солдат домой.

Еще поживем, фронтовик?

Практичные люди советуют: прошлое должно оставаться в прошлом. Может, оно и верно, да куда, же память денешь? Она все стучится в день сегодняшний, напоминает… Иной раз и вчерашние события стираются, заслоняются стародавними полными ужаса, крови, слез. И страха. Лгут те, кто говорит, что страха не знали на войне. Бравада. Каждый разумный человек за жизнь держится, зная, что кем-то не зря она ему дана.

Еще в тридцатом пятиклассником он изведал страх. Но тогда были рядом родители. Это их репрессировали, выслав на север Тюменской области. Четверых ребятишек крестьяне-колхозники села Ново-Петропавловск Уксянского района Курганской области Жиделевы забрали тогда с собой. Вот только двенадцатилетнему Саше не понравился север, домой очень хотелось. Он и сбежал. Как мальчонка добирался, одному Богу известно. Страха опять натерпелся, плакал страшными ночами, приткнувшись под деревом в глухом урмане. А с рассветом — снова в путь. Добрался до Байкалово. Тут мальчишку одна сердобольная старушка обогрела. Да и сам он был не из ленивых, старался добром за заботу отплатить: и на огороде у хозяйки управлялся, и пастухом работал, и на побегушках был у бригадира, лишь бы с голоду не умереть. Выучился на тракториста, пахал поля в колхозе «Новый путь» Байкаловского района.

17 мая 1942 года уже взрослым, двадцатичетырехлетним парнем ушел в армию. Не сразу направили на фронт, в Омске в зенитном артиллерийском полку обучили на артиллериста, шофера, сапера. Лишь тогда в составе воинской части, сформированной тут же, в Омске, бросили на передовую. Вот тут и поднял голову тот, уже совсем позабытый детский страх. И первые дни, сжав крепко зубы, боролся Саша сам с собой: нельзя никому показывать, что тебе страшно, хоть и пули свистят, хоть и падают рядом бездыханными те, кто еще утром с тобой кашу в окопе ел, улыбался тебе и рассказывал, какая девушка красивая дома его ждет. Главное — не расслабляться. Пожалуй, именно этот девиз стал для Александра Андреевича тем стержнем, который потом всегда держал его, помог выстоять. А другим казалось, что смелый он слишком, будто бесстрашным уродился.

Позже пришлось участвовать в боях на Курской дуге, воевать в составе 1-го Украинского фронта, освобождать Украину (Киев, Ровно, Тернополь, Черновцы, Житомир, Львов), южную Польшу, Краков. Дороги войны — не только тяжкий, изнуряющий труд, ни в какое сравнение не идущий с нелегкой крестьянской страдой. Дороги войны истощают душу человека, пугают одиночеством, каждый день, забирая близких друзей-однополчан. И снова — сжать зубы! От стен Москвы до Берлина, штурмовать рейхстаг! Ратный подвиг бойца Родина отметила Благодарственной грамотой командующего войсками Первого Украинского фронта маршала Советского Союза И. Конева. За мужество и отвагу в боях награжден Жиделев орденом Отечественной войны второй степени, медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», медалью маршала Жукова и всеми юбилейными.

Ему снова повезло, уже 2 июля 1946 года демобилизовался из армии, сразу вернулся в Байкалово. Трудовые будни военного «крошева» праздником показались. И отдыхать было некогда. Даже здесь, в Сибири, вроде, вдали от фронта — разруха, заросшие поля, полупустые коровники. Война далеко машет косой, руки у нее длинные. Мало вернулось живых односельчан, довоенных друзей-ровесников — по пальцам перечесть. Да и те, что остались живы, — кто без ног, кто без рук, а кто сильно контужен. А он, хоть тоже контужен был, — здоровый и бравый. Даже и неловко как-то перед земляками. Районное начальство сразу заприметило боевого солдата и работу по плечу предложило — должность председателя колхоза «Новый путь». Позже этот колхоз переименовали, присвоили имя Владимира Ильича Ленина. 14 лет Александр Андреевич поднимал его на ноги. Одним из лучших хозяйств Байкаловского района стал колхоз. Как председатель лучшего хозяйства, побывал на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в 1955 году, до сих пор хранит удостоверение участника того торжества трудовых достижений. А в 1956 году награжден он медалью «За освоение целинных земель».

В 1961 году переезжает Александр Андреевич с семьей в Тобольск. И снова долгий трудовой путь, шестнадцать лет он работает заместителем директора треста общественного питания Тобольска. Прикипел он к крестьянскому труду, и в городе нашел дело по душе. Замом-то он был по подсобному хозяйству — животноводству, полеводству, которыми в те времена в тресте общественного питания плотно занимались, чтобы иметь свои сельхозпродукты. Эти заботы и легли на его плечи. За добросовестный труд награжден юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», многочисленными почетными грамотами и благодарностями, ценными подарками.

Казалось, пора бы и на отдых заслуженный. Да вот же беда, не сидится фронтовику дома. И снова Жиделев на трудовом посту, еще несколько лет, хотя и на пенсии, работает во вневедомственной охране города инспектором. И здесь — заметен, и здесь за добросовестный труд награжден почетными грамотами, ценными подарками.

Прошел фронтовик большой жизненный путь, только трудового стажа — 51 год, да почти пять лет — военных. Сегодня все вспоминаются те дни, и боевые, и трудовые.

19 сентября 2008 года Александр Андреевич Жиделев отметил 90-летний юбилей.

Юбиляра сердечно поздравил депутат Тобольской городской Думы Иван Иванович Зыкин, который вручил ценный подарок, теплые слова говорили помощник депутата Наталья Петровна Шулинина, от городского совета ветеранов — Тамара Григорьевна Рыжикова, председатель ветеранской организации треста общепита Фаина Степановна Захарова. Чай гостям разливала дочка, Мария Александровна, внуки тут же — возле деда.

— Так быстро годы пролетели, будто и не было тех долгих лет… — мысли порой не дают уснуть. — Устал, уходить пора…

Уговорил-таки дочку, Марию Александровну, перевезти его обратно к’ себе в квартиру: «В своих стенах буду помирать».

А за окном снова весна. Как в тот победный год. Когда он, забыв обо всем, дождавшись демобилизации, летел домой, будто крылья за спиной выросли, снова вдыхал запах теплой земли, свежий, без пожарищ, без примеси пороха… Может, еще поживем, фронтовик? Ведь прошлое осталось в прошлом. Уж кто-кто, а ты знаешь. Да и в Тобольске сегодня мирные дни.

«Нет, не думали мы о наградах»

Александр Дмитриевич Сокерин, пройдя трудный жизненный путь, сумел остаться человеком ярким, добрым, отзывчивым, влюбленным в свой край.

Александр Дмитриевич Сокерин родился 1 июля 1924 года в д. Худыши, Оричевского района Кировской области, в многодетной семье Сокериных, Дмитрия Александровича и Марии Петровны. Отец был первым председателем колхоза «Орел». В 1936 году семья переехала в Тобольск, Александру было тогда 11 лет, но воспоминания о малой родине остались на всю жизнь. Позднее он напишет:

После окончания семилетней школы по направлению горкома комсомола Александр поступил в Свердловске на шестимесячные курсы по подготовке старших пионервожатых и учителей физкультуры. Работал в школе преподавателем физкультуры и старшим пионервожатым. Война застала Александра Сокерина в самую прекрасную пору. Ему было только шестнадцать с половиной лет.

О начале Великой Отечественной войны Александр Дмитриевич узнал случайно, из разговора прохожих. Шел по улице Декабристов. Солнечный день только начинался. Не хотелось верить в случившееся. Никто не думал тогда, что война будет такой долгой и трудной.

Несколько раз Александр писал заявления в военкомат. Он считал себя подготовленным: имел значки ГТО, «Ворошиловский стрелок». Но из-за возраста его не призвали. Правда, предложили поступить в военное училище. Повестки Александру и отцу принес один и тот же человек. Больше семья Сокериных своего папу не видела, Дмитрий Александрович погиб в 1943 году под Ростовом, а Саша вместе с друзьями оказался во 2-м Омском военно-пехотном училище, хотя юноши хотели быть летчиками, но судьба распорядилась иначе.

В военное время командные кадры в училищах готовили по ускоренной программе, за шесть месяцев.

Из училища Александр вышел в звании младшего лейтенанта, стал минометчиком, получил новенькую, с иголочки, форму, портупею с планшетом и сапоги.

Александра направили на Калининский фронт, в штабе он получил назначение в 1255-й стрелковый полк 379-ой стрелковой дивизии. Младший лейтенант был назначен командиром стрелковой роты. Полк вел ожесточенные бои подо Ржевом, который наши войска оставили 14 октября 1941 года. Здесь Александр Сокерин встретил свое совершеннолетие.

Александру только 18 лет, а некоторым его бойцам по 40-50 лет, многие не знали, как пользоваться винтовкой. И он учил взрослых стрелять.

Бои были тяжелыми. Потери великие. Гибли друзья. Потом было первое ранение. После госпиталя его направили на Волховский фронт, под блокадный Ленинград, командиром минометного взвода. Была поставлена задача: со стороны Волховского фронта прорвать кольцо врага.

Здесь Александра Сокерина тяжело ранило. Разорвался снаряд, разбив два ребра, один осколок застрял в правом легком, другой нарушил локтевой сустав. Шесть месяцев Александр лечился в госпиталях, затем медицинской комиссией был признан ограниченно годным, получил инвалидность и был направлен в запас.

Александр Сокерин был на войне 400 дней. И хотя вся Великая Отечественная война продолжалась 1418 дней, она оставила много следов. Александр потерял отца, друзей; сам получил 2 контузии, рука у него не разгибается, в легком носит осколок до сих пор. На сердце остались раны, которые залечить невозможно.

Александр Дмитриевич Сокерин имеет воинские награды: орден Отечественной войны 1 степени, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», юбилейные.

По направлению Тобольского военкомата с февраля 1944 года по март 1945 года Александр Сокерин работал военным руководителем в школе №12. В марте 1945 года был повторно мобилизован на во-енную службу и направлен на работу в органы МВД г. Карпинска, Свердловской области, где работал помощником коменданта, а затем комендантом спецкомендатуры. Там, в Карпинске, он познакомился со своей будущей женой Зинаидой Григорьевной. Встретились они в библиотеке, где Зинаида Григорьевна работала заведующей.

В органах МВД он прослужил до 1954 года и после увольнения вернулся в свой родной город. Дол-гое время работал Александр Дмитриевич в Тобольском речном порту, затем 23 года трудился на Тобольском нефтехимическом комбинате. Его знает каждый работник НХК. Знает как начальника первого отдела, нумизмата фотографа, поэта. В 1995 году в типографии НХК была напечатана книга Александра Дмитриевича «Дорога жизни», куда вошли стихи разных периодов, о природе, любви, войне.

Александр Дмитриевич всегда отличался активной жизненной позицией. Более 40 лет занимался фотографией, неоднократно был победителем областных и городских выставок. Первенствовал в областных и городских соревнованиях по стрелковому спорту, поэтических, литературно-музыкальных конкурсах и фестивалях, викторинах по истории края. Много лет занимался военно-патриотическим воспитанием молодежи, возглавлял совет ветеранов войны и труда ООО «Тобольск-Нефтехим». Дважды ударник пятилеток, одних почетных грамот имеет более полусотни, награжден серебряным знаком НХК, а имя А.Д. Сокерина занесено в Книги почета НХК и Тобольского городского совета ветеранов.

«И помнит мир спасенный…»

Широкий и многолюдный проспект, разделяющий 4 и 8 микрорайоны, носит имя героя Советского Союза Алексея Ивановича Мельникова.

Алексей Иванович Мельников родился в 1919 году в деревне Савиной Тобольского района Тюменской области. Он был самым младшим в семье. Когда умер его отец, Алеше исполнилось всего четыре года. С ранних лет помогал он матери в домашнем хозяйстве, потом работал в только что созданном кол-хозе «Согласие».

Осенью 1939 года началась его солдатская жизнь.

Боевое крещение сибиряк принял в начале января 1944 года в районе Кировограда. За тринадцать месяцев пребывания на фронте разведчик-наблюдатель Мельников прошел славный боевой путь от Днепра до Одера.

…В конце января 1945 года тяжелая гаубичная бригада, в которой служил Алексей Мельников, вы-шла к реке Одер. Надо было с ходу захватить плацдарм на западном берегу севернее древнего польского города Вроцлава.

Темной ночью 25 января, погрузив оружие в наспех сделанные лодки, бойцы начали свой опасный рейс сквозь вражескую завесу артиллерийского и минометного огня. Первой с разгону ударилась в берег лодка, в которой находился старший разведчик-наблюдатель управления артиллерийского дивизиона Алексей Мельников.

Выскочив на берег, десантники бесстрашно ринулись на позицию, обороняемую немцами, и, пустив в ход гранаты, выбили гитлеровцев из окопов. Под прикрытием огня первой группы десанта вскоре через реку переправились десятки других храбрецов.

Это туманное утро для героев переправы оказалось таким же горячим, как и минувшая ночь. На подступах к небольшой деревушке разгорелась жаркая схватка. Разведчик-наблюдатель рядовой Мельников вместе с пехотинцами ползком продвигался к вражеской позиции и непрерывно вел наблюдение. Обнаруженные им огневые точки противника уничтожались огнем тяжелых гаубиц, стрелявших по фашистам из-за реки. Своим бесстрашием и высоким мастерством корректировать огонь наш земляк способствовал расширению плацдарма на западном берегу Одера.

Но вот бойцы стрелкового батальона ворвались на окраину деревни. Завязалась ожесточенная рукопашная схватка. До десяти гитлеровцев набросились на Алексея. Фашисты, видимо, хотели взять живым советского бойца, но не удалось. Мельников вышел победителем из этого неравного поединка. Трех солдат Алексей застрелил в упор, а офицера, который схватил его за руку и пытался выбить оружие, заколол ударом кинжала. Остальные бросились наутек…

Родина высоко оценила подвиг тоболяка, указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года, присвоив ему звание Героя Советского Союза.

Но известие не застало Героя в живых. 3 февраля, при выполнении боевого задания, А.И. Мельников был тяжело ранен осколками вражеской бомбы и умер от ран в феврале 1945 года. Но память о нем живет.

Вся жизнь – служение людям

Памяти товарища

Ушел из жизни замечательный человек, посвятивший свою жизнь служению людям. Андрей Кириллович Ходосевич не дожил до 87 лет двадцать дней.

Именно с. Викулово стало для него на всю жизнь малой Родиной, хотя ему пришлось увидеть не только всю Россию, но и многие страны Европы.

Детство, обучение в школе прервала Великая Отечественная война. Андрею Ходосевичу было 16 лет, когда он после окончания ВЗО №2 работал на Тюменской судоверфи, точил снаряды на Омском заводе № 317 и в Ачинске.

На фронт призвался в марте 1943 года. В г. Бердске была сформирована 287 стрелковая дивизия, в которой сержант Ходосевич стал пулемётчиком. Ему пришлось воевать, освобождая Днепропетровск, Кривой Рог. С боями он прошёл Украину, Молдавию, освобождал Болгарию, Румынию, Югославию, Австрию. За мужество и героизм гвардии сержант Ходосевич А. К. награждён орденом Славы 3 степени, орденом Отечественной войны 2 степени, медалями «За отвагу», «За взятие Берлина».

День Победы воин встретил в Берлине, но домой приехал только в апреле 1948 г. Долгое время трудился в Викуловском заготзерно, районном комитете КПСС, а последние 11 лет перед выходом на заслуженный отдых — лесником Викуловского лесхоза.

Но и после ухода на пенсию не переставал работать с людьми и для людей. Андрей Кириллович долгие годы был активистом ветеранского движения в районе, работая вместе с П. И. Жуковым, А. Ф. Чупиным, был членом Викуловского районного Совета ветеранов, председателем первички.

Главной чертой его характера была ответственность перед людьми. Он был замечательным человеком, прекрасным мужем и семьянином. Вместе с женой Верой Семёновной они прожили более 60 лет. Своим сыновьям он привил честность и трудолюбие.

Мы склоняем головы перед светлой памятью Андрея Кирилловича, участника Великой Отечественной войны. Разделяем горечь родных и близких, скорбим вместе с ними.

Ф. ТЕСЛЯ, председатель районного Совета ветеранов

Непросто это – быть солдатом

Источник: «Красная звезда»

…В апреле 1925 года в семье Кирилла Михайловича и Анны Ефимовны Ходосевич, переселенцев из Белоруссии, появился на свет ещё один сын. Нарекли Андреем (всего у супругов было шесть сыновей и дочь). Жили (д. Успенка, Сорокинский район) бедно, питались – ржаной хлеб, картошка и вода. Летом подкармливали лес да речка.

Весной 1929 года К. Ходосевича, как грамотного мужика, отряжают в распоряжение Викуловских властей в поддержку коммунистам для организации коммун. Так семья оказалась в деревне Южаковой, что находилась в десяти верстах от села Серебрянка, где отца «поставили» на должность счетовода, а уже после, спустя три года, перевели в Викулово, где работал старшим счетоводом земотдела райкома партии.

Именно Викулово стало для меня малой родиной. Здесь я начал обучаться азбуке и письму, окончил шесть классов и одну четверть седьмого, — поднимает указательный палец Андрей Кириллович. – Продолжению учёбы помешала война. Помню, как в конце ноября 1941 года собрали всех парней в школе и отправили в поликлинику на медицинскую комиссию, отобрали только физически здоровых и буквально через пять дней нас, около тридцати человек, на грузовой машине доставили в Ишим, оттуда, поездом, в Тюмень. И стали мы учащимися ФЗО – школы фабрично-заводского обучения. Меня записали в группу токарей.

В ту пору в далёкую Сибирь из центральных регионов России эвакуировали множество заводов. Для их размещения и восстановления, а то и перепрофилирования из гражданских технологий на военный лад, требовались рабочие руки, специальности. Поэтому к этому делу и привлекались подростки, не достигшие призывного армейского возраста.

По окончании ФЗО Андрей вместе со своими сверстниками был направлен в Омск, где работал по полученной специальности на одном из оборонных заводов, а в январе 1943 года из Сталинского горвоенкомата Омска пришла парню повестка. Пора в армию.

Направили меня в город Ачинск в полковую школу, где готовили кадры младших командиров, а оттуда, почти через три месяца, уже в звании сержанта — в Бердск, где формировалась 287-я стрелковая дивизия, — предаётся воспоминаниям ветеран. – Здесь на скорую руку обучили пулемётному делу, полностью экипировали и – вперёд: эшелоном в неизвестном направлении.

На шестнадцатые сутки прибыли и разгрузились под Сталинградом, по понтонному мосту переправились через Волгу, где шли ожесточённые бои за город Днепропетровск. Здесь я и получил своё боевое крещение.

…Война катилась на запад, вместе с ней продвигался туда и пулемётный расчёт сержанта Ходосевича, входящий в состав 4-го механизированного корпуса 14-й Гвардейской механизированной бригады. При освобождении Кривого Рога получил сквозное осколочное ранение правого предплечья, два месяца госпиталя в Днепропетровске, и снова передовая в родной части.

С боями прошёл молодой сибиряк Украину, Молдавию, освобождал с товарищами по оружию от фашистской чумы страны Восточной Европы: Болгарию, Румынию, Югославию, Австрию. Победу, выстраданную и долгожданную, встретил с радостными слезами на глазах в предместье вражеского логова – Берлина.

За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии сержант Ходосевич награждён медалями «За отвагу», «За взятие Будапешта» и другими, но самой дорогой для него является высшая награда солдатской доблести – орден Славы III степени. Далеко не каждому фронтовику выпала честь быть удостоенным ею.

…Только в апреле 1948 года солдат вернулся на родную сторонушку – ждали «старики», пока истерзанная войной армия пополнится свежими силами. Долгое время работал в Викуловском заготзерно (с пятилетним промежутком – работа инструктором в райкоме КПСС), а последние одиннадцать лет перед уходом на заслуженный отдых – лесником Викуловского лесхоза.

Ещё один очень даже существенный штрих в биографии Андрея Кирилловича: со своей супругой Верой Семёновной, которая, кстати, проработала в медицине почти 40 лет и имеет удостоверение ветерана Великой Отечественной войны, душа в душу, они совместно проживают… 62 года! Дали жизнь двоим сыновьям, радуются внукам и правнукам.

Накануне великого юбилея – 65-летия Победы, её ветеран встретит ещё один славный: 29 апреля Андрею Кирилловичу исполнится 85 лет.

Всего самого доброго Вам, уважаемый Андрей Кириллович, и вашим близким людям, низкий земной поклон за те добрые дела, что Вы сделали для людей в своей жизни.

А.БЕРЕЗИН На снимке: А.К.Ходосевич Фото Т.СУХОВОЙ

Братья Степановы от войны не бегали

Василий был последним, десятым, ребенком в рано осиротевшей семье Степановых. Старшие сестры и братья заменили мальчишке родителей, а когда началась великая война с фашистами, первыми ушли на фронт.

— Брата, Андрея Васильевича, забрали на девятый день войны. На него «похоронка» пришла. — Василий Васильевич, напрягая память, немного путается в датах — братьев-то много, и времени немало с той поры утекло, но быстро поправляется, а в глазах — слезы. Называет всех близких уважительно, по имени-отчеству.

Павлу Васильевичу бригадир привез повестку прямо в поле — рожь убирали. Этот брат вернулся домой, в Вагайский район, в деревню Старый Погост, был дважды ранен, но дожил до 86 лет.

Потом очередь Петра и Семена Васильевичей подошла идти на битву с врагом. Петр не вернулся. А Семен только после войны демобилизовался. Когда уходил, говорит 15-летнему Ваське: «Еще и тебе придется Родину защищать».

Так и вышло. За войну Василий вымахал в ладного парня. Друзья-мальчишки тоже подросли. Их, 100 призывников из Савинского затона и 50 городских, 1926 года рождения, призвали в 1944-ом. Василий уже жил в Тобольске, учился в ФЗО № 6, на судоплотника.

— На горботеса, — шутит Василий Васильевич. — Так мы себя называли. Тогда был рыбтрест, баржи ремонтировали. После работы ходили на стрельбы. Жили в общежитии, которое сами и строили.

— И девушки были?

— Учились на столяров. Но невесты у меня не случилось: я хоть на вид неплохой был, но шибко смирный. Одна девушка — талончики на паек нам носила — все улыбалась… Кормили нас неплохо — 900 граммов хлеба, картошку, рыбу давали. Кто получше работает — тому 200 граммов хлеба добавочно. Сестры меня не забывали, сухари передавали с одной деревенской женщиной, которая часто в Тобольске бывала.

А когда Василия на фронт забирали, оказалось, что проводить его некому. Но молодость не унывает ни при каких обстоятельствах. И Степанов не терял присутствия духа. Не сразу сбылись слова брата: повоевать пришлось, но спустя время. Наши действующие армии хорошо били фашистов. Молодым призывникам предпоследнего года войны давали возможность обучиться военным премудростям. Вспомните 1941-й: лейтенантами тогда становились за шесть, а то и за три месяца.

Василий был метким стрелком в Калачинском школе снайперов. Вместе с ним служили тоболяки Александр Савиных, Василий Уткин. Потом были Гороховецкие лагеря, как последняя ступенька перед фронтом. Здесь, на пересыльном пункте, встретился с племянником Семеном Семеновичем. (В войну он был пулеметчиком, лишился глаза). Затем у польского города Острава Мазовецкий месяц стояли на фор-мировке.

На передовую в составе 2-й ударной армии 2-го Белорусского фронта, 314-го полка, командир от-деления Василий Степанов попал в день своего рождения. Опытные бойцы советовали молодым: «Не ешьте перед атакой. Вдруг ранят в живот…». Великое таинство жизни и смерти перед лицом войны становилось чем-то будничным.

Командование поставило серьезную задачу — прорвать немецкую оборону под Данцигом, отрезать врагу путь к морю. Она была выполнена.

— Во взводе — одна молодежь. У кого «ППШ» с круглыми дисками (71 патрон), кого — с «рожками», а у кого и «трехлинейка» пятизарядная — и в атаку. Как-то странно: все бегут, стреляют, «соседи» падают, а я все живой. И вдруг и меня «подцепило»… В правую ногу, как выяснилось, с повреждением кости.

После боя узнал — все восемь человек из моего отделения остались живы. Комбата тогда тоже ра-нило. В бою погибнуть или получить ранение — не так обидно. А сколько молодых ребят лишились жизни, покалечились, не доехав до фронта, под бомбежками, в поездах, — сожалеет о прошлом ветеран.

Победу он встретил в госпитале. И хотя на войне был всего 1,5 месяца, навсегда останется ее солдатом, защитником Отечества, за что награжден орденом Великой Отечественной войны II степени.

Но война в биографии Степанова на этом не поставила точку. Из госпиталя его отправили на рас-пределение в Пензу, а оттуда — на Дальний Восток, на пополнение 3-ему Украинскому, Забайкальскому фронту.

— «Япошка» «затрещал». Войну Монголии объявил, — незамысловато пояснил Василий Васильевич. — К минометчикам меня определили. Месяц в Монголии стояли. Жара, духота, да еще на машине ездить не привык. Нет, думаю, в пехоте лучше, хотя достается ей больше всех, потому как впереди идет. Война была, по сравнению с той, какой- «игрушкой» — 9 августа началась, 3 сентября закончилась. Ну и, слава Богу, подумали люди. Хватит крови. На Хингане ступала нога нашего солдата-сибиряка Василия Степанова, в Мугдене, Маньчжурии, Забайкалье. Особо стрелять не пришлось, и служилось легче, ведь не в пехоте. Хотя здесь пехотинцы уже на мотоциклах передвигались. А ребята все были бывалые — про-шли с боями Украину, Чехословакию.

С Японией закончили «разборки», стали армию пополнять молодыми солдатами. Степанов обучал их.

В 1950-ом нас, «стариков», «выгнали» из армии, — улыбается Василий Васильевич. — Хотя комдивизи-она предлагал остаться старшиной — что, мол, дома будешь делать? Потом трехмесячные офицерские курсы можно было пройти. Матчасть и оружие я хорошо знал. На уборочную ездил, в Казахстан и Маньчжурию. Солдат был честный. Два раза за хорошую службу отпуск давали.

Демобилизовался, приехал в Вагай, в колхоз пришел, а меня не берут: сестра не была в колхозе. Вот и отсюда ‘ выгнали».

Вернулся в Савинский затон, а привычной мне плотницкой работы не оказалось. Опять «выгнали».

Пошел в военкомат на учет вставать—там предложили в военизированную охрану пойти, на при-стань. Проработал более десяти лет. Перевели шкипером рейда — готовить к отправке баржи. Пристань в Тобольский речпорт перешла, и я — тоже. Работал шкипером-приемосдатчиком, шкипером — старшим приемосдатчиком. Грузил сначала лес, потом трубы для нефтепроводов, документы оформлял. Честно трудился.

— Исключительный работник, — говорит заместитель гендиректора порта по флоту В.Ф. Армбристер, который в те годы работал начальником участка комплексного обслуживания. — Выполнял свои обязанности очень хорошо. Очень принципиальным был шкипером. Если Василий Васильевич осмотрел судно, то это надёжно. Судоводители побаивались дотошного Степанова. Работы у шкиперов было непочатый край: нефть открыли — трубы потоком пошли на Север. Шкипер Степанов был в смене старшим — отвечал за погрузку, поэтому лично ездил на причалы в Пенью, Вагай, Карелину, Аремзяны, Курью, Блинникову. Десятки порожних барж засветло надо было осмотреть и загрузить.

— Василий Васильевич, а не хотелось подучиться и в плавсостав перейти, в дальние рейсы?

— За день и здесь так наплаваешься, что ни о чем другом не думаешь.

77год пошел Степанову, а отдыхает он только четыре года.

— Ушел из порта на 72-ом году, — немного с обидой говорит ветеран. — Команду дебаркадера списали на берег. Я ведь последние 12 лет матросом стоящего судна работал. Где дыру залатаю, где пол шваброй помою, где лопатой покидаю. Получается, снова «выгнали». Когда команду списывали, начальник сказал: «У тебя инвалидность». Но это так, к слову, не со зла. Лет мне уже много, можно и отдохнуть. Да не сидится нам с бабушкой на месте, на даче работаем. Вот только нынче ее затопило.

… А встретился Василий со своей Марией Ивановной все на той же пристани, она медсестрой в детской комнате работала. Нарожали троих детей, двоих внуков и трех правнуков имеют. В прошлом году «золотую» свадьбу сыграли. И всегда оставались тружениками. Василий Васильевич не один раз становился победителем соцсоревнования, ударником комтруда, награждался почетными грамотами. Мария Ивановна — ветеран труда и участница трудового фронта.

— На народе лучше было, болела душа, когда ушел. Сила еще была, мог бы поработать, — считает Степанов, подчеркивая то главное, что теряет человек, уходя на пенсию. Это — необходимость быть полезным и нужным не только своей семье, но и обществу, родному предприятию. Чем дольше длится эта связь, тем лучше.

Тобольский речпорт своих пенсионеров — а их более 250 — не забывает, поздравляет с праздниками, балует премиями. Эта забота — знак благодарности за долгий добросовестный труд. Не лишен ее и ветеран войны Василии Васильевич Степанов.

Узелки на память

В день, когда полк вошел в Берлин, ей пришлось больше суток пролежать на животе под машиной: такого количества радиограмм она не перерабатывала за все время службы. Распоряжения и приказы буквально сыпались, рация не умолкала ни на минуту.

В красноармейской книжке ее военная специальность — телефонистка. Но за аппаратом не сидела ни дня. Она имела дело с секретными кодами. Она была шифровальщицей…

I.

Родилась Тося в Вагае в 1921 году. Семья большая: отец, мать, восемь детей. Жили в двухэтажном доме. Церковном. Отец, Иван Наумович Купцов, приехавший из Казани по окончании духовной семинарии, был вагайским священником. Позже, когда ей было годика четыре, почему-то перебрались в маленькую, вросшую в землю избенку на другом краю села. Отец не унывал, купил лес и поднял пятистенок: сам рубил, сам печи клал, получился просторный дом.

Дети болели, умирали. Тося, самая младшая, уже училась в школе. Потянулись обозы раскулаченных, останавливались в большом доме священника, где их привечали, обогревали, чем могли кормили, какую-никакую давали одежку. А когда Антонина училась во втором классе, вдруг арестовали отца.

К тому времени старший брат жил своей семьей в Ярково, другой, шестнадцатилетний Валентин, учился в ремеслухе в Тобольске. Мать с Тосей остались в доме одни. Анастасия Алексеевна собралась в Тобольск проведать мужа, за Тосей присматривала дальняя родственница.

В один из дней, собираясь на улицу играть, Тося обувала чирки. Мария Федоровна, внимательно глянув на девочку, заметила:

— У тебя же ботиночки с калошами есть, надень их.

На недоумение девочки — зачем ботинки для игры? — строго повторила:

— Надень, надень. И платье надень не одно, а три — получше. И «пальтушку», а не драную тужурку. Не понимая; чего от нее хотят, Тося между тем послушно одевалась. Тут и дверь заскрипела. Зашли взрослые, о чем-то поговорили, тетя Маша, молча, сунула девочке узелок. Все вышли, двери дома опечатали, тетя Маша увезла Тосю в деревню Мечатную, что неподалеку. По дороге объяснила: мама теперь там же, где отец. Это был март 1930 года.

Отца «засудили» на четыре года, «с поражением избирательных прав», этапом отправили с матерью на Юган на лесозаготовки, а в доме расположился сельский совет. Антонина Ивановна до сих пор считает, что власти понадобился их дом, а по-другому они его забрать не умели.

Второй раз отца арестовали уже в 1937, когда он, вернувшись «с северов», был священником в Бронниковском приходе. Здесь дело закрутилось серьезней, и обвинение было «круче»: агитация против Советской власти.

— Так страшно: ночью лают и воют собаки, по городу ходят черные тени, из домов забирают мужи-ков. Большое несчастье, — вздыхает Антонина Ивановна.

Ей шел семнадцатый год, окончила семилетку. Но ни на работу, ни на учебу не берут — дочь врага народа. Жили с матерью на то, что выручали сами: тайком, чтоб не узнали власти, при закрытых дверях вручную стежили ватные одеяла. И люди — заказать и забрать готовое — тоже приходили крадучись. Выручал огород — больше кормились овощами, сидели на «картовном» каравае, хлеба не было.

Но мир не без добрых людей. И Тосе, наконец, помогли устроиться на работу. В артель «Производственник», ученицей счетовода. Затем училась на курсах. До сих пор хранит Антонина Ивановна документ; где указано, что она может работать счетоводом.

II.

Началась война, мужики уходили на фронт, их места занимали женщины. Тосю вначале перевели в бухгалтеры, доросла и до старшего бухгалтера. Братья — на фронте, от отца — никаких вестей.

В сорок третьем тобольский военком объявил набор девчат на курсы шоферов, радистов, медсестер, снайперов. Отказаться было нельзя. Тося угодила в шоферы. Сдали документы, вместе с удостоверением шофера третьего класса получила повестку в армию. Десять тобольских девчонок попали в учебный автополк в Ульяновской области. Снова проходили автодело и военное.

Зима. На ногах ботинки 42 размера, обмотки, ватные брюки и телогрейки, тесемочный ремешок. У кого — ложка за поясом, у кого — котелок, привязанный к рюкзаку, болтается снаружи. Танкисты смеются: где таких взяли? Шоферов в танковом полку своих хватает, «раскидали» девчонок — кого на кухню, кого — в связь, кого — бухгалтером в штаб. Вечерами строем шли в кино, а обратно — как попало. Тех, кто вовремя приходил из клуба, взяли на фронт.

Как-то ночью проснулась. Девчонки, прижавшись, друг к другу, посапывали в кузове, «полуторка» стояла. А над головой в небе — красивые разноцветные фонари. — Какая красота!- вздохнула.

Это была линия фронта, фонари на парашютах ее обозначали. Через минуту стало еще «красивей», начался артобстрел, трассирующие пули осветили ночное небо фантастическими зигзагами.

Стала Тося помощником писаря при штабе Первой танковой.

— Мы уже были на Западной Украине, кругом хутора, сады, на полях — рожь стеной. Будто и нет войны. Иные дни только вши напоминали о ней — крупные, серые, с черными пятнами, кусачие, всю войну сопровождали нас. Мне все время казалось — от немцев они нам достаются: наступаем, немцев выбьем, потом в этой же соломе после боя все спят вповалку, — Антонина Ивановна замолкает, передергивая плечами, будто те «немецкие» вши из военных лет ожили, крадутся в ее сегодняшнюю жизнь…

Какой-то майор стал захаживать в штаб, вопросы Тосе задает то про одного сотрудника, то про другого. О ней самой выспрашивает: откуда родом, кто родители. О себе говорила без утайки, а о других — рубила сплеча: не знаю ничего, и знала бы — не сказала. Как-то предложил пройтись по опушке леса, подчинилась. За разговором уселись на край рва, майор, как бы между делом, положил руку на плечо. И… тут же кубарем полетел в ров. А оскорбленная Тося, топнув ногой и не глянув на незадачливого ухажера, гордо ушла. Потом ей, глупой, разъяснили: и вовсе начальник секретной части майор Борисевич не «клеился» к ней. Это была проверка. И на болтливость, и на «женскую» слабость. Вывалявшись в луже на дне рва, начальник армейской контрразведки допустил Тосю к секретным кодам.

А любовь в ней уже жила. Слабым росточком, проклюнувшись в первый же день, как его увидела, крепла. Вот только он, начальник оперативной группы майор Трусов, вроде, как ее не замечает. Вернее, разговаривают, общаются, но как-то он с ней, будто с младшей сестренкой… Так, и приглядывались. Он по любому поводу подтрунивал над ней, А она устала отбиваться от ухажеров: то одному щеку в кровь расцарапает, другому «фонарь» под глаз «засветит». Это — между боями, напряженным корпением над нескончаемыми столбиками цифр шифров.

А потом… Потом, уже в феврале сорок пятого, они с Трусовым получили благословение от генерала расписаться после войны. Верили, что ждать недолго, хотели никогда не расставаться…

От Трусова всего и осталось — фотография фронтовая. Впрочем, нет. Дочь осталась. Старшая. И наука. Что полагаться надо лишь на себя. Видно, не суждено ей иметь рядом мужского плеча. Ведь и вто-рой, от которого Тося еще двоих девочек родила, не оказался надежной опорой.

Вот и строила Антонина Ивановна дом сама. Пилила ручной пилой лес (с деревенским стариком сговорились: свалить дерево стоит 10 рублей, значит, пять ему, пять ей), вывозила из-за реки бревна, наняла мужиков собрать сруб, печника — выложить «русскую» и «контрамарку». За десять месяцев «вошли» в дом. А потом шестнадцать лет за него рассчитывалась. Кстати, дом до сих пор стоит на углу Семаковой и Сакко-Ванцетти.

Я бросаю взгляд на жилистые руки Антонины Ивановны. Она тихо произносит:

— Дорого мне этот дом достался…

Всматриваюсь в фотографию, где к простой кофточке прикреплены фронтовые награды. Жесткие черты лица, решительный взгляд. Будто из некрасовской поэмы: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Такая и дом построит, и детей поднимет, и себя в обиду не даст.

А девочки подрастали. Валентина уж с очень большой охотой занималась в музыкальной школе. Инструмента вот в доме не было. Опять залезла в долги, купила пианино… Дочери выросли, выучились, каждая живет своей жизнью. Антонина Ивановна счастлива: есть три дочери, трое внуков. И трое же правнуков. Зятьев, правда, четверо. Было. Все — известные в городе люди. Люди искусства.

Антонина Ивановна, вспоминая прошедшие годы, задумчиво поводит руками. Будто пряжи клубок разматывает. Вот замерли пальцы, как на узелок наткнулись. Сама завязывала. На память. Вернулась мыслями в довоенные годы.

III.

В артели Тосю любили. Как-то подошел секретарь комсомола:

— Учи устав, будем тебя принимать.

Вызубрила назубок маленькую книжицу, на собрании все, без утайки, о себе рассказала. Через три дня из горкома приехала комиссия — утверждать. Вызвали Тосю, честно отвечала на вопросы. И про отца тоже. Тут-то женщина из комиссии и заверещала пронзительным голосом:

— Кого вы напринимали?! Лазутчики лезут в комсомол! Нет в нашей партии места врагам народа!

Так и не получила Тося комсомольского билета, пробыв «партийной» лишь три дня. Этот визг и свою ущербность помнила всегда, отказывалась категорически, когда позже ей предлагали пополнить собой ряды КПСС. Даже после реабилитации отца.

Лишь искала его могилку. Наконец, через много лет узнала: расстреляли отца в 1937 году во дворе Тобольской тюрьмы. Расстреливали партиями, тут же в яме закапывали. Теперь здесь асфальт.

Антонина Ивановна бережно перелистывает страницы книги «Мартиролог погибших от руки НКВД в годы большого террора», вышедшей в 1999 году. Во втором томе запись об отце: Купцов Иван Наумович, 1877 г. рождения; священник с. Бронниково, Тобольского района. Арестован 26.6.1937 г. Осужден «тройкой» Омского УНКВД 11.9.1937 п Расстрелян в Тобольске 15.9.1937 г. Реабилитирован 1.9.1956 г.». Это все, что осталось. Она, побывавшая с отцом на лесоповале на севере, претерпевшая все «радости жизни дочери врага народа (ведь майор Трусов отказался от нее и дочери, бросив короткое: «Мне партбилет дороже!»), не имеет никаких льгот. На вопрос: «Почему?» — Антонина Ивановна ответила просто:

— Справку об отце принесла в собес поздно. Если бы на месяц раньше, считалась бы пострадавшей. А так, выходит, от репрессий не пострадала…

Видимо, в этом и заключается парадокс нашей жизни. Тося Купцова, дочь расстрелянного священника, как враг народа учиться нигде не могла. Так и осталась с семилеткой за плечами. Но к секретным шифрам допущена была — война. А когда настал мир, она, имеющая награды — орден Красной Звезды, «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы», благодарности от командования за освобождение Коломны, Черновцов, Ярославля, Чехословакии и Румынии, Сандомирского плацдарма, Гдыни, Берлина, снова стала дочерью врага народа. И вновь труд-ности с трудоустройством, жизнь впроголодь… И работа, работа, работа. Это потом за самоотверженный труд в Тоболторге — почетные грамоты, премии, медаль ”За доблестный труд”, звание «Ударник девятой пятилетки».

И все — узелки. Узелки на память. Как на тех носках и варежках, что вяжет Антонина Ивановна внукам и правнукам. Чтобы и они помнили свою родословную. Чтобы не забыли о том, что было так недавно. И так давно. В прошлом веке.

А пуля до сих пор в груди

Много лет минуло с тех героических дней. Но живы еще фронтовики, которые помнят, как задыхался легендарный Ленинград в блокаде, какой героический стоицизм проявляли советские люди, как отстаивали наши бойцы исторический город. Василия Ефремовича Гужву в поселке Заречный Вагайского района знают все жители, от мала до велика. И как ветерана Великой Отечественно и войны, и как художника. Там он жил и работал до переезда в Тобольск.

Родился Василий Ефремович 23 мая 1924 года в городе Омске. Отец Ефрем Трофимович работал в пароходстве, мать Евдокия Васильевна была домохозяйкой. После окончания школы Вася поступил учиться в художественное училище, выбрав себе специальность художника-проектировщика. Когда он учился на 4 курсе, началась война. Училище закрыли, а учащихся, выдав им досрочно дипломы об окончании, направили работать на завод, эвакуированный из Ленинграда. Завод выпускал радиоаппаратуру для подводных лодок и флота.

В ноябре 1941 года в городе стала формироваться Сибирская Сталинская добровольческая брига-да. Василий подал заявление в военкомат. Но так как он работал на оборонном заводе, заявление отклонили. Когда его друзьям пришли повестки в армию, он пришел их проводить. По воле судьбы, на сверке лейтенант ошибочно выкрикнул его фамилию, он тоже стал в строй новобранцев. Так Василий Гужва добровольцем ушел на фронт, После недолгой воинской подготовки и принятия присяги Василий Ефремович был направлен служить в Кронштадт, защищать Финский залив. Вскоре советские корабли были потоплены, а личный состав вошел в состав 11-й бригады морской пехоты, участвовавшей в боях на станции Синя-вино. Как вспоминает Василий Ефремович, населенного пункта как такового не было земля была изрыта бомбами, все здания разрушены. Морские пехотинцы насмерть стояли на подступах к Ленинграду. Но враг бросал всё новые и новые силы, все плотнее сжималось кольцо немецких войск вокруг Ленинграда. Немцы полагали, что человек не в состоянии выдержать такого напряжения, устоять в аду сотрясаемой земли, рвущихся снарядов и огня. Началась блокада. Сколько было боев, сколько павших товарищей! Но враг был остановлен на подступах к городу.

И вот долгожданный день 12 января 1943 года — начало прорыва блокады. Начало наступления вдохновило бойцов на новые подвиги. Бои шли тяжелейшие, так как немцы владели высотами, а наши войска находились в болотах. Василий Ефремович вспоминает бой 22 января за Пулковские высоты, одно-полчан, которые навеки остались на Ленинградской земле, долину Смерти, как назвали ее солдаты. При взятии ГЭС-8 рота из 120 человек осталась на родной земле, как распластанные черные птицы, лишь 19 из них выжили. В том памятном бою Василий Ефремович был ранен в грудь, долго находился на лечении в госпитале, а пулю носит в груди до сих пор.

Василий Гужва вернулся в строй. Он освобождал Прибалтику, участвовал во взятии Кенигсберга, воевал в Финляндии.

В мае 1944 года 55-ю морскую бригаду, где служил Василий Ефремович, перевели защищать северные границы Родины. На базе подлодок, на полуострове Рыбачий он был ранен в ногу. Конец войны встретил в Мурманске, но к мирной жизни не вернулся. До ноября 1946 года Василий Гужва служил в Кронштадте.

У Василия Ефремовича трое детей и 6 внуков. С выходом на пенсию появилось время посвятить себя живописи. У него много картин родной природы, которые находятся в частных коллекциях и у родственников.

Василии Ефремович — человек очень скромный, не раз подчеркивал в разговоре, что он подвигов не совершал, а о наградах так и не сказал ни слова.

Но Родина высоко оценила боевые заслуги Василия Гужвы.

За доблесть и мужество Василий Ефремович награжден орденами Отечественной войны I и II степеней, медалью Жукова и медалями ко всем юбилейным датам.

Мужество и героизм, проявленные в боях за независимость нашей Родины, являются примером для юного поколения.

ДОРОГАМИ ВОЙНЫ

Василия Терентьевича Исакова знают многие. Бывший военком, затем председатель совета ветеранов с 30-летним стажем работы — заслуженный, уважаемый человек в городе. По просьбе областного совета ветеранов сейчас он пишет статью для книги, которая вскоре будет издана, — о работе Тобольского совета. Несмотря на возраст, по-прежнему активно занят общественной работой, охотно делится и своими воспоминаниями о Великой Отечественной войне…

После окончания восьмилетки деревенский паренек по комсомольской путевке был направлен на вагоностроительный завод имени Дзержинского в Нижний Тагил. Как и большинство юношей того времени, жил жадно, взахлеб: после работы занимался в аэроклубе, учился на летчика.

Стоял июнь 1941-го. Василий пришел домой после ночной смены, лег спать. Проснулся в 11 утра, а по радио выступает Молотов: началась война.

С завода его отозвали, стал усиленно заниматься в аэроклубе. Сдал экзамен на пилота. Но летать не пришлось. Ускоренно закончил Молотовское пулеметно-минометное училище в звании младшего лейтенанта. В 1942 году В. Исаков был отправлен на Волховский фронт под Ленинград, где началась блокада героического города. Там сформировали отдельный пулеметно-минометный батальон. Молодого офицера назначили командиром взвода противотанковых ружей. Стояли в обороне. Бои шли упорные.

— 12 января 1943 года начался прорыв блокады, — вспоминает ветеран. — Ранним утром «Катюши» начали артподготовку, затем наши войска перешли в наступление. Успеха достигли небольшого, «очистили» лишь маленький, шириной в 12 км, коридор территории. Достался он тяжело.

По этой залитой солдатской кровью земле быстро пробросили «железку» — для подвоза продуктов погибающему от голода огромному городу.

— Ленинградцы больше умирали от голода, чем от бомбежек, — говорит Василий Терентьевич. — Есть и статистика. Но когда ездил в город за пополнением, видел сам умерших людей на улицах. Существовали специальные подразделения — трупы подбирали, складывали и потом хоронили в общих могилах…

В обороне они находились вплоть до 1944 года. По словам В.Т. Исакова, бои шли ожесточенные. Волховский и Ленинградский фронты объединились. Общее наступление было предпринято в июле. Фа-шистов было трудно выбить — они заняли высоты, а наши войска находились в болотах.

Затем были освобождены Псков, Новгород. После излечения от легкого ранения В.Т. Исакова перевели в Эстонский национальный корпус, формировавшийся тогда для освобождения Прибалтики. Назначили командиром роты. Освобождал Таллинн. Их корпус был переброшен десантом на остров Эйзель. Поблизости располагались немецкие войска, которые закрывали проход к Германии через Балтику. Немцы сражались упорно, но свои позиции им пришлось сдать. После кровопролитных боев В.Т. Исаков участвовал в сражениях в Латвии.

— Еще 7 мая 1945 года мы заняли исходные позиции, основательно готовились к наступлению, -вспоминает ветеран. — Курляндская группировка сопротивлялась долго, несмотря на капитуляцию Германии. Фашисты начали сдаваться лишь 10-11 мая. Наши войска сделали специальные проходы — коридоры, где они сдавали оружие, амуницию.

Войну в Германии Василий Терентьевич окончил старшим лейтенантом, получив за это время ранение и две контузии. Но домой офицера не отпустили: назревала война с Японией. Он подал рапорт о переводе в русские части, и их, сформировав в подразделения, повезли через всю страну. Когда доехали до Сибири, война закончилась.

В.Т. Исакова оставили в кадровой армии. Он был командиром пулеметной роты, секретарем партбюро полка. В 1951 году вновь отправили в Германию, где формировались специальные отряды для охраны границы ГДР и ФРГ. После окончания оборудования границы войска начали сокращать, охраняемую территорию передавать немецким пограничникам.

В.Т. Исаков вернулся в Россию. Получил направление в Ленинград на учебу на высшие курсы политсостава. Затем — снова Сибирский военный округ. В 1957 году его назначают на должность военкома Увата, через три года — Тобольска. После выхода на пенсию в 1969 году (отдал армии 27 лет) Василий Терентьевич начал свою общественную работу в Тобольском совете ветеранов. Он награжден орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», юбилейными. К 55-летию Победы В.Т. Исакова наградили (одного из четырех в Тюменской области) медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. В 2000 году ветеран избран почетным гражданином Тобольска.

«Я вам жить завещаю»

Геннадию Яковлевичу и Георгию Яковлевичу Шишкиным посвящается…

Приближается большой, дорогой каждому человеку праздник. 9 Мая 2015 года исполнится 70 лет Победы нашего народа в Великой Отечественной войне. 9 мая 1975 года, когда отмечалось 30-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне был создан клуб «Поиск», руководителем которого был Георгии Яковлевич Шишкин, член Тобольского городского совета ветеранов войны и труда.

В течение 10 лет велась кропотливая работа, связанная с поиском места захоронения и историей гибели капитана Геннадия Яковлевича Шишкина, родного брата Георгия Яковлевича.

В клуб «Поиск» пришло письмо, написанное его однополчанином Менделем Ароновичем Грузманом, живым свидетелем последнего боя своего товарища. Вот отрывок из него:

«…Война шла к концу. Фашисты, чувствуя свою неминуемую гибель, яростно защищали свой последний оплот — город Берлин. Здесь 29 апреля 1945 года, за 10 дней до дня Великой Победы, погиб геройской смертью капитан Шишкин. Произошло это следующим образом. Стремясь во что бы то ни стало вырваться из окружения и уйти на запад, в зону действия войск наших союзников, немцы собрали мощный бронированный кулак, пришедшийся как раз на позиции, занимаемые нашей бригадой. На наше подразделение, понёсшее значительные потери и в предыдущих кровопролитных боях, обрушился небывалой плотности артиллерийско-миномётный огонь, затем двинулось большое количество танков, самоходных орудий, за которыми шли плотным строем многие тысячи пехотинцев.

Будучи временно исполняющим, обязанности командира взвода, я находился на наблюдательном пункте батареи на чердаке двухэтажного дома на восточной окраине деревни Хальбе. Около двух часов мы отбивались от внезапно нахлынувшей лавины немцев, стреляя из окон чердака. Несколько раз бросались в контратаки, быстро собирали автоматы и пулеметы убитых немцев и продолжали бить фашистов их же оружием. Несмотря на огромные потери, враги рвались из окружения. Огневые позиции 3-го дивизиона, где в то время находился капитан Шишкин, также оказались под ударом правой группировки немцев.

Под руководством капитана Шишкина дивизион занял круговую оборону и отражал натиск много-тысячной колонны немцев, пока не погибли все сто семьдесят пять его защитников.

На позиции дивизиона хлынула огромная масса фашистов, которая выстрелами в упор добивала раненых. Чудом уцелели телефонистка Лида Суворова и фельдшер дивизиона, на телах, которых было множество ранений, к счастью, не смертельных, и один разведчик, наблюдавший всю картину боя с дерева… Всех убитых погрузили в машины и повезли к месту захоронения. Так как мы были заняты отражением ожесточенных атак врага, я не принимал участия в похоронах погибших героев и. к сожалению, не помню, где они были похоронены. Я сохранил память о Геннадии Яковлевиче как об энергичном, веселом и общительном человеке, который пользовался уважением и любовью солдат, сержантов и офицеров, знал массу анекдотов и пародий на антифашистские темы.

Однако не может быть, чтобы место захоронения не было известно Отделу учета потерь Советской Армии. Со своей стороны я разослал письма своим однополчанам с просьбой ответить мне и вам…»

Пророческими оказались слова М.А. Грузмана. Благодаря переписке члены клуба «Поиск» подружились с учащимися 7 класса г. Люббенау ГДР. Дружба родилась так. Совет клуба послал письма в д. Хальбе, в г. Люббенау с просьбой найти могилу Шишкина Геннадия Яковлевича. Вскоре пришёл ответ:

«Наш класс получил поручение разыскать могилу капитана Шишкина, о которой мы узнали в вашем письме. И мы найти eel Могила находится в Люббенау на кладбище для советских солдат, которые погибли во время Великой Отечественной войны на территории Германии. Там стоит маленький памятник с фамилиями солдат. Кроме того, находится на кладбище много маленьких могил. И там мы нашли могилу с фамилией Шишкин».

Письмо немецких пионеров заканчивалось так:

«Почему вы хотите узнать, где могила капитана Шишкина? Он был знаменитой личностью вашего города Тобольска? Мы тоже хотим узнать больше о капитане Геннадии Яковлевиче Шишкине».

В ответном письме немецким пионерам ребята писали:

«В детстве Гена очень любил спорт, много читал, любил рисовать — в общем, он был во многом похож на своих сверстников… Июнь 1941… Война… Она ворвалась в жизнь советских людей неожиданно, неся с собой стоны и смерть. И народ встал на защиту Родины. Люди шли в бой, чтобы умереть, но не пустить ненавистного врага. Ушел на фронт Геннадий Яковлевич. На фронте было всё: кровь и мужество, ужас смерти и подвиги. Геннадий сражался самоотверженно, не боясь смерти. Был ранен, награждён тремя орденами и прошёл всю войну до Берлина. Он был одним из тех, кто не пожалел своей жизни и погиб за Родину».

Убит он в мае на рассвете… Последней пулею войны. Какой же памятью отметить Солдатский подвиг мы должны!

Нет больше Геннадия Яковлевича. К сожалению, ушел из жизни в 1990 году и Георгий Яковлевич Шишкин, но осталась большая и светлая память о братьях. Мы не забудем вас, дорогие наши земляки!

ЖИЗНЬ, ОПАЛЁННАЯ ВОЙНОЙ

Георгий Гордеевич Алексеенко — один из немногих, кто встретил Великую Отечественную войну на границе.

Вот отрывок из воспоминаний ветерана, записанных школьницей, а ныне студенткой В. Дудаладовой.

Итак…

«… Командир роты приказал Георгию взять машину с оружием, которое нужно было выдавать тем, кто его не имел. Георгию очень повезло, так как он оказался в числе сумевших вырваться из окружения. Все они направились в сторону Смоленска. Когда добрались до города, нога Георгия Гордеевича почти зажила, и ему снова дали машину. Г. Алексеенко стал обслуживать войска при своем восемьдесят седьмом пограничном отряде: подвозил снаряды и людей.

Бои за Смоленск шли очень тяжелые. Как вспоминает Георгий Гордеевич: «Все перемешалось, началась паника: бежали с поля боя, но все равно попадали в окружение».

К концу сентября 1941 года отряд встал в оборону под Вязьмой. Георгий Гордеевич вспоминал, что было очень страшно: немецкие летчики летали низко и грозили кулаками, разбрасывали листовки, в которых говорилось о том, что завтра они обязательно разобьют русских.

Паника была и здесь. Бежали отступающие солдаты, мирные жители. Приходилось наблюдать и такие ситуации: бежали люди вперемешку с лошадьми. Георгию Гордеевичу запомнилось, как один из отступавших спросил: «Товарищ, куда дорога на Советский Союз?» Тем временем немецкие танки начали наступление. Оборонявшиеся ждали, что они пойдут прямо. Но враги, не меняя своей тактики, заходили с тыла. Советским воинам удалось подбить только 1 танк.

Противника удерживали до ночи, затем был дан приказ — отступать дальше. Полсотни машин ко-лонной двигались всю ночь. Когда подъехали к небольшой речке, немцы, находившиеся на другом ее берегу, начали обстрел. В течение 15 минут вся колонна была разбита. Вражеские снаряды попали в машину Георгия Гордеевича, радиатор и бензобак были прострелены. В одну ногу Георгия Гордеевича попала пуля, а в другую — осколок мины. Однако, несмотря на ранение, сильную боль, он подполз к речке. В канаве увидел большое количество солдат узбекской дивизии. Они были доведены до такого отчаяния, что говорили о своей добровольной сдаче в плен к фашистам. В силу своего сильного, упрямого характера Георгий Гордеевич не пожелал сдаться врагу. Он продолжал ползти вперед.

Из-за сильной усталости, изнеможения и боли Георгий забрался в кусты и уснул. Очнулся от пинка в бок и увидел, что перед ним стоят два немца с автоматами. У сонного Георгия Гордеевича они забрали оружие, и повели к деревне, где уже к тому времени было огромное количество советских пленных. Так он впервые оказался в немецком плену.

В числе захваченных была врач, но больной ноге Георгия ничем помочь не могла, так как, ни медикаментов, ни бинтов немцы не давали. Немецкие офицеры безжалостно расстреливали падающих от изнеможения бойцов. Однажды Георгий кинулся подобрать кусок еды, который бросали пленным женщины. В этот момент немец сильно ударил его в живот. На помощь пришли пленные ребята, которые затащили его обратно в колонну.

Вскоре среди захваченных в плен Г. Алексеенко узнал военного фельдшера Николая Бондаренко из своего восемьдесят седьмого пограничного отряда. Вместе они договорились о побеге. Замысел удался. В тот момент, когда колонна стала проходить мимо окопов, бойцы бросились в укрепления и лежали там до тех пор, пока вся длинная колонна не прошла мимо них.

Выбравшись из окопов, они подошли к избушке. Ее хозяин накормил бойцов и разрешил остаться переночевать. Утром Георгий и Николай двинулись на восток. Немцы были повсюду, поэтому приходилось идти в основном ночью. Однако вскоре они снова очутились у фашистов. Это произошло осенью 1941 года.

«… Снова деревня, снова колонна, шли суток пять. Немцы ничего не давали, есть, только иногда устраивали привал минут на пятнадцать», — вспоминает он. Не смирясь с положением пленного, Георгий вновь решается на побег. Вместе с Николаем они «нырнули» в калитку дома, мимо которого проходила колонна пленных. Через сарай и огород они побежали к лесу, а затем к своим — на восток.

Как только Георгий и Николай зашли в хату — нагрянули немцы. Пленных посадили в отдельную комнату, уже к тому времени наполненную до отказа. Через некоторое время пришел немецкий офицер и отобрал шестерых человек, в числе которых оказался Георгий с товарищем. Пленных заставили толкать застрявшую в грязи машину. Это был шанс для очередного побега. Толкавшие машину ребята согласились с предложением Георгия Гордеевича на побег. В результате удалось захватить автоматы немцев.

После этого бойцы направились в брянские леса. Когда они отыскали небольшую деревушку, где не было фашистов, появились советские партизаны и стали требовать документы. После удачной проверки Георгии Гордеевич был отправлен в деревню Особинку, где он прожил, пока не зажили раны. Затем его стали посылать на дежурство с заданиями.

Вскоре по приказу Сталина всех сибиряков, кто был в окружении, вывезли за линию фронта в район Калуги. Здесь, как вспоминает Г. Алексеенко, всех держали целые сутки в церкви. Затем в холодных вагонах привезли в одну из станиц на Кубани, где они прожили около двух месяцев. Георгия Гордеевича, как и других бойцов, допрашивали, приходилось писать объяснительные. Особым отделом делались запросы в части, где служил тот или иной солдат. Несмотря на это, по словам Георгия Гордеевича, обращались с военными неплохо, кормили сытно. «В основном лежали и ничего не делали»,- вспоминал он.

Впоследствии Георгий Гордеевич был направлен в станицу Усть-Слабинскую на формирование но-вой дивизии. Здесь ему пришлось учиться шесть месяцев по 12 часов в день.

После того, как в станице Усть-Слабинская была сформирована новая 203-я стрелковая дивизия, она была направлена под Сталинград. Георгий Гордеевич был зачислен в отдельный минометный батальон 592 стрелкового полка этой дивизии. Он вспоминает, что шли пешком через степи, стояла сильная жара, отчего некоторые умирали, получив солнечный удар. В таких условиях выжить удалось самым выносливым. Кормили так плохо, что приходилось срезать с убитых лошадей куски мяса и жарить их на костре. Кроме того, все время подвергались немецким бомбежкам с воздуха.

19 июля дивизия подошла к Дону. Для того чтобы переправиться через реку, по словам Георгия Гордеевича, натянули железные тросы — так удалось форсировать Дон. Однако переправляться было очень трудно, с собой приходилось переносить орудия, минометы, снаряжение. Каждому солдату было определено, что нести. Георгий Гордеевич вспоминает, что некоторые, особенно узбеки, не умели плавать, поэтому другим приходилось переправляться через реку несколько раз. Держась одной рукой за железный трос, Георгий Гордеевич форсировал Дон 8 раз. При этом немцы беспрестанно обстреливали наших солдат из минометов и пулеметов. Однако, несмотря на все эти сложности, дивизии удалось перебраться через реку и 20 июля вступить в бои с фашистами.

В результате немцев удалось откинуть на 2 километра. Затем недалеко от города Калач дивизия заняла боевые позиции. Здесь были сооружены блиндажи, вырыты окопы. Четыре с половиной месяца, по воспоминаниям Георгия Гордеевича, приходилось держать оборону. Фашисты бомбили каждый час, немецкие мессершмитты летали очень низко, 10-15 метров над землей.

… С 10 часов утра — обстрел с воздуха. Прилетают мессершмитты — строчат из пулеметов. Затем пикирующие бомбардировщики.

Одни улетают, другие прилетают. Вся земля от взрывов была перепахана. «И так — каждый день», — говорит он.

Но стойкость советских людей превзошла силу бронированных гитлеровских полчищ: «Идут в наступление батальоны немцев, — вспоминал Георгий Гордеевич, — обратно бегут единицы».

19 ноября 1942 года в 7 часов 30 минут мощные залпы советской артиллерии разорвали тишину донской степи. Они возвестили о начале второго периода Великой битвы. Войска Юго-Западного и Донского фронтов одновременно перешли в наступление. Могучим натиском они взломали передний край обороны противника и устремились вперед. Советские войска, избегая лобовых атак, умелым маневрированием вынуждали противника бросать укрепленные позиции и вести бои в открытом поле. Но прорыв вражеской обороны развивался вначале с большим трудом. Однако ввод в бой подвижной группы танковых корпусов (1-ой и 6-ой на Юго-Западном фронте) изменил положение. Танки стремительно продвигались на юг, вслед за ними стремительно наступала пехота, уничтожавшая узлы.

Георгий Гордеевич вспоминает, что наша авиация в те дни превзошла себя. Если в начальный период битвы под Сталинградом противник имел явное превосходство в авиации, то осенью наши истребители начали отгонять немецких бомбардировщиков. Здесь, по его словам, особенно отличились ИЛ-2.

3 декабря 1942 года, за 2 месяца до полной победы под Сталинградом, Георгий Гордеевич был ранен в грудь и в руку. Его перевезли в госпиталь, где он пролежал полтора месяца. Впоследствии Георгий Гордеевич был направлен в г. Балашов для лечения.

Подлечившись, Г. Г. Алексеенко снова встал в строй. Он был зачислен в состав 3-го Украинского фронта в январе 1943 года. Здесь служил в управлении связи штаба фронта в составе автоколонны вплоть до 1946 года. В 1943 году участвовал в освобождении правобережной Украины, в связи, с чем 2 года назад он получил от президента Л. Кучмы знак «За освобождение Украины». Летом 1944 года участвовал в освобождении Молдавии.

После освобождения Венгрии Георгий Гордеевич был направлен в Чехословакию. В Праге он встретил победу. Вспоминал, что в тот момент, когда сообщили о взятии Берлина, была безмерная радость, облегчение в сердцах людей. Все обнимали друг друга, поздравляли с долгожданной победой, кричали «ура»!

Так закончился один из самых трагических периодов в судьбе нашей Родины, всего человечества. Повседневные, часто незаметные героизм и мужество каждого советского человека сложились в событие всемирно-исторического значения — победу над фашизмом, без которой не могло существовать ни настоящее, ни будущее. Сила, выдержка, трудолюбие советского народа, чья любовь к Родине была столь велика, что он нашел невозможной признать поражение, — явились главнейшей причиной победы советского народа и вызвали восхищение во всем мире.

Георгий Гордеевич находился в Чехословакии, где в местечке Гренава стоял их фронт, когда пришло известие о готовящейся войне с Японией. Руководство начало отправлять бойцов на Дальний Восток. В их числе оказался и Г. Алексеенко. Он в качестве связиста был направлен на Забайкальский фронт. Вспоминал, что пришлось ехать через всю Россию. Однако Георгию Гордеевичу очень повезло — заместитель начальника управления связи взял его с собой в самолет. Благодаря этому в июне 1945 г. он побывал дома — в Новосибирске, где познакомился со своей будущей супругой Валентиной Михаиловной. Через 5 дней он продолжил путь на Дальний Восток.

Добравшись до границы в Монголией, бойцы начали продвижение своим ходом на машинах. Через г. Чебалсан они переехали в Томсак-Булак, где шла интенсивная подготовка к войне: обновили технику. Как вспоминает Георгий Гордеевич, машины были иностранных марок, пришлось поработать на всех. Затем подошли к реке Халхин-Гол, где были сосредоточены огромные силы: оружие, самолеты. Всего в течение мая-июня 1945 года на Забайкальский фронт было переброшено 2019 эшелонов, то есть более 116 тысяч вагонов с военными грузами. Благодаря этому количество советских войск на Дальнем Востоке увеличилось почти в 2 раза.

Наступление в Маньчжурии началось 9 августа 1945 г. Используя опыт войны против Германии, советские войска мощными ударами прорвали пограничные укрепления японцев и начали продвигаться вглубь Маньчжурии. В этом наступлении принимал участие и Георгий Гордеевич. По его словам, продвигаться было очень сложно, местность была холмистая. Тяжелые метеорологические условия, грязь, горные ручьи задержали продвижение транспорта и даже танков. Но, несмотря на все сложности, Квантунскую армию разбить удалось в течение первых, же 10 дней, ее главные силы капитулировали.

Во второй половине августа, согласно историческим источникам, советские войска освободили Маньчжурию.

Закончилась война и для Г. Г. Алексеенко. Последнее сражение, в котором он участвовал, произошло в районе Чунь-Чунь. Впоследствии его направили в Читу. Таким образом, всего за 4 года Георгий повидал многое. Прошел через всю войну: начал воевать с самых ее первых дней и закончил последним сражением. За 1941-1945 годы Георгий Гордеевич побывал во многих странах Европы, проехал через всю необъятную Родину, воевал на Дальнем Востоке. Этот человек, как и многие другие советские воины, сумели пережить все трудности, горе, потери в те страшные годы. Только обладая сильной волей, верой в лучшее будущее, можно было вынести испытания, уготовленные судьбой в годы войны.

«Сколько зим, ты скажешь тихо. Сколько лет»

Ветерану Великой Отечественной войны Михаилу Басалаю исполнилось 92 лет. Этот день, 16 марта, возвратил его в молодость. Пока дети, внуки с утра как заведенные — готовили, стряпали и накрывали на стол, Михаил Кириллович сел в свое любимое кресло — есть что вспомнить, о чем подумать…

Крестьянский сын

Михаил Басалай родился в 1920 году в деревне Черемшанка Абатского района в большой семье — 13 детей. Денег не было. Деревенские жили трудоднями и натуральным хозяйством. Осиротели рано, родители умерли молодыми, в расцвете сил. Вот тогда они хлебнули лиха сполна. Миша с утра до вечера работал в колхозе. Все умел: пахал, боронил, а вот ни на одежду, ни на еду не заработал. Огород зарос, взрослым было некогда за ним ухаживать, младшие не могли. Голодали. Добытую картошку варили в чайнике, другой посуды в доме не было. В 1938 году дядя 18-летнему Мише сшил из двух овчин шубу, а в колхозе, пожалев парня, дали справку и снарядили его в г. Красноуральск. С дальним прицелом — может, зацепится там, в шахте, найдет свое место. Два года, прожитые в Красноуральске, порадовали новым пальто и сапогами. Он приосанился, возмужал, появился блеск в глазах.

Полковая школа

В 1940-ом призвали в армию. Слухи о предстоящей войне витали в воздухе, о ней тихо-тихо шептались на кухнях. А молодым все нипочем, ими правил юношеский азарт: «Начнется война, пойдем воевать. Чем мы хуже!» Михаила Басалая страшила не армия, а жгла руку справка, выданная на бюро горкома комсомола о том, что первичная организация исключила его из своих рядов. Провинность была по тем временам велика: задремал при несении вахты в пожарной части. Мало того, в течение четырех месяцев из зарплаты вычитывали 25 процентов.

До войсковой части призывники ехали долго. Дорога сблизила будущих сослуживцев, и когда Басалай рассказал ребятам о справке, те посоветовали порвать ее и выбросить. На место службы на Дальний Восток’ он прибыл… комсомольцем. А там началась карусель: пробежки, занятия на турнике и в учебном классе. Миша старался догнать и перегнать отличников службы. Прилежание, старательность молодого солдата не остались незамеченными — поставили заведовать вещевым складом. Здесь же он закончил полковую школу младших командиров.

Женя, Женечка и Катюша

Жизнь в части шла своим чередом. В субботу — увольнительная, солдаты в парке гуляли, на деву-шек засматривались. А утром из динамика раздался голос Левитана: «Война!»

— Страха не было, — вспоминает Михаил Кириллович. — Были уверены в том, что скоро победим. Война сразу докатилась до нас. Почти половину батареи (в батарее 70 человек) забрали на фронт. Взамен прислали девушек-зенитчиц. Заряжающими, наводчицами. Когда не было учебных тревог, только и слышно: «Женя, ты не видела мое зеркальце? Катюша, айда в столовую». И Женечки, и Катюши, а еще Марьи да Дарьи — в общем, полный комплект. Не зря, наверное, после и фильм такой появился. Мне и тогда, и сейчас кажется, что он про нашу зенитную батарею.

Зенитчики охраняли мост через речку. Нелегкая служба: в морозы руки через топкие варежки прилипали к орудию. Валенки выдавали только тем, кто стоял на посту. Есть хотелось постоянно — 600 граммов ржаного хлеба в сутки, это разве еда для мужчин. А условия приравнены к боевым. Что ни день — огневая подготовка. Михаил Кириллович и сегодня помнит, как после сигнала командира батареи он дает команду отделению: «По самолетам, трубка 30, беглым, огонь!»

Недолгая передышка

Долгожданная победа. Только-только прогремели крики «Ура!», а в часть стали прибывать новые зенитчики. Ни для кого не было секретом, что передышка будет недолгой — советские войска подтягивались к Манчжурии. Попросила дядю Мишу воссоздать самую памятную картину боя. И услышала в ответ:

— Представь, паромы, паромы, Амура не видно. И так день, и ночь переправлялись наши войска. Наши шли вперед, японцы отступали. Но даже в такой ситуации избежать смерти было невозможно. Говорят, что война приучает к смерти, снимает страх. Меня не приучила, хотя и воевал всего ничего — три месяца. Дошел со своим батальном до Харбина. Басалая наградили медалью «За отвагу». Есть в его шкатулке и орден Отечественной войны, и 17 медалей, в том числе и «За победу над Японией».

«Бриллиантовой пробы» союз

Их семейный союз был официально зарегистрирован в совхозе рядом с дивизией ровно 65 лет назад.

Встретил свою единственную в одну из увольнительных в парке, да так и запала ему в душу с тех пор эта красивая девушка с двумя косами на плечах.

— Она простая, не высокомерная была. И, конечно, трудолюбивая. В то время Валя на свою зарплату, да что из столовой принесет, кормила всю большую семью брата. Это благодарность за то, что не отправили ее, сироту, в детский дом.

Молодые зажили своим домом. На мясокомбинате, где работал Михаил, им дали квартиру. Родилась дочь. Все у них было ладно. Муж берег, жалел ее и, главное, уважал. Она в ответ тоже старалась: на работе успевала, дом содержала в чистоте и порядке. Через два года решили податься к нему на родину. Ехали в никуда, никто их не ждал, но и здесь со временем жизнь наладилась.

Кто бы ни спросил чету Басалай, ответят одинаково: «Счастливую жизнь прожили». — Помолчат, потом добавят, как бы подтверждая: «Правда, счастливо». — И улыбнутся.

На руки их глянешь — и сразу понятно, что труженики неустанные. Вот только второй год, как пере-стали ездить на дачу, где и дом, и баня поставлены его руками, а грядки да цветы — это уже ее хлопоты. Живут открыто. Соседи часто приходят. За советом, за помощью или просто поговорить о делах насущных. Гостей привечают.

Ближе к вечеру, когда короткий мартовский день идет к закату, к ним заглядывают дочери — умницы и красавицы. Особая радость — когда приходят правнуки. Небольшая двухкомнатная квартира наполняется гомоном и смехом. Правнуков — шесть. Даст Бог, еще будут…

По ночам ему снится война…

Ситуация летом-осенью 1942 года под Сталинградом создалась критическая: немцы упорно рвались к Волге. Наши войска с трудом сдерживали натиск врага. Во время тяжелых боев командир радиовзвода тоболяк Федор Долгушин был тяжело контужен. Но поле боя не покинул. Ведь связь на фронте — это нерв армии, она должна была работать бесперебойно: «Вспоминаю Сталинград, где день и ночь не прекращалось сражение за город, были непрерывные бомбежки, артобстрелы, атаки немцев. Нас в составе «сталинских бригад» бросили в самое пекло войны. И мы стояли насмерть».

После долгих, упорных боев наши войска, измотав противника, в ноябре 1942 года перешли в наступление и полностью окружили фашистов под Сталинградом. Но враг ожесточенно рвался из «кольца», а на помощь попавшим в окружение немцам пробивалась танковая армия Манштейна.

Из воспоминаний Ф. И. Долгушина: «Когда наши войска расширяли «коридор» между «Сталинградским котлом» и основными силами немцев, мы перехватили радиограмму с открытым текстом: «Манштейн — Паулюсу. Держитесь, мы идем на помощь». Мы сообщили вышестоящему командованию, и были приняты меры, чтобы танковые части врага были разбиты. Так и не смог Манштейн соединиться с окруженной группировкой Паулюса. Потом выяснилось, что отдельные танки немцев все же прорвались в тыл нашим войскам.

Мне, как участнику великой битвы на берегах Волги, довелось один такой немецкий танк уничто-жить лично. Поехал я с еще одним солдатом в тыл, в батальон связи, получил батареи для радиостанции, едем обратно. И вдруг на повороте я слышу шум мотора танка. По звуку понял, что он немецкий. Только стали мы выворачивать на мотоцикле, видим окопчик, в котором сидит наш солдат с противотанковым ружьем. А что если попробовать подбить танк из этого ружья? А немецкие танки мы изучали, я знал их устройство: напрямую его не возьмешь — или надо бить по баку горючего, или по гусенице. Прицелился, выстрелил по одной из них, но танк продолжал двигаться. Снова выстрелил, затем еще. И только после моего третьего выстрела у него лопнула гусеница, и он остановился.

У меня был пистолет и автомат, а у моего солдата — винтовка. Как только все немцы вышли из бронемашины и стали «колдовать» над разорванной гусеницей, я скомандовал: «Огонь!», и мы разом выстрелили в них. Расстояние до фашистов было метров 20-30, и потому уложили их наповал.

Таких случаев у меня было много, хотя официально я не участвовал в боях. На мне была организация радиосвязи. Я же был командир радиовзвода, в моем распоряжении было 12 радиостанций. Служил в 279-й Краснознаменной пехотной дивизии при ставке Главного командования фронта*через нас связывались on всеми родами войск и тылом.

Мы следили за противником, делая радиоперехваты. Это была большая работа. В основном вся ответственность лежала на мне. В тыл разведка идет — мы отвечаем за связь с нею, и по радиосвязи шло командование войсками. У нас в радиовзводе было около 50 человек».

За подвиги и образцовое выполнение задания Федор Иванович Долгушин был награжден Орденом Красной Звезды, Орденом Отечественной войны II-й степени, медалями «За боевые заслуги» и «За оборону Сталинграда».

Первый свой боевой орден он получил за бои под Лисичанском. Вышло так, что связисты оказались в тылу у противника, когда наши войска наступали на город. Связисты переносили пункт связи из одного места на другое, стараясь не отставать от атакующих подразделений. Но каким-то образом они оказались впереди наступающих, и немцы их окружили. Пришлось им всей группой отстреливаться: завязался бой с противником, связисты вызвали огонь вражеской артиллерии на себя, помешав немцам отразить наступление наших войск. Дивизия за взятие Лисичанска получила название Лисичанская, а лейтенант Долгушин за этот бой был награжден Орденом Красной Звезды.

Потом он освобождал Крым, воевал на Южном фронте, затем дивизию перебросили в Прибалтику: был на 1-м и 2-м Прибалтийских и Ленинградском фронтах. С боями прошел Белоруссию, Литву, Латвию.

Из воспоминаний Ф. И. Долгушина: «В Шауляе мы должны были расчленить группировку немцев, которая двигалась на помощь своим войскам, осаждавшим Ленинград. Наша задача была — прервать снабжение врага из Прибалтики. Когда мы пошли в бой, командир дивизии приказал перенести штаб наблюдения вперед. Когда мы передвигались, раздался взрыв снаряда или мины. Мне в бедро ударил осколок. А в кармане у меня была железная коробочка, в которой немцы носили сухой спирт для подогрева еды. Эти коробочки мы использовали для хранения махорки, писем от родных. В нее-то и угадал осколок. Ее в дугу согнуло, а мне ногу отбило: чувствую, что не могу идти. Группа ушла вперед, а я остался. Помню, уже осень наступила: в полях была высокая трава, уже снег лежал кое-где в бурьяне. Увидел воронку из-под снаряда, сполз в нее. Лежу и слышу немецкий говор. Откуда взялись немцы у нас в тылу?! Оказывается, их взвод послали, чтобы перехватить нашу разведку и уничтожить. При мне были две гранаты Ф-1, которые солдаты называли «лимонками», два автомата, два запасных рожка к ним, а в противогазной сумке патроны для пистолета (мое личное оружие, которое на фронте всегда было со мной). Слышу, трава рядом зашумела. Дал очередь из автомата на звук, немцы замолчали, пытаясь определить, откуда стреляют. Затем они выстрелили в ответ, а я промолчал… А враги продолжают приближаться. Я бросил гранату, фашисты опять затихли. Затем из автоматов ожесточенно застрочили и пулями посрезали всю траву вокруг меня. Я стрелял из разных автоматов, чтобы показать им, будто не один. Потом вторую гранату наугад бросил в сторону выстрелов…

Звуки этого боя услышали наши солдаты, что ушли вперед. И командир послал солдат выяснить, что за бой идет в тылу. Немцы, увидев идущих на подмогу бойцов, отступили, бросив своих убитого и раненого.

На фронте все время находишься на один шаг до смерти. Идешь в бой и не знаешь, где тебя ранят или убьют. Жизнь на войне такая непредсказуемая».

За этот бой командира радиовзвода Долгушина наградили Орденом Отечественной войны ??-й степени. Были и другие фронтовые награды у тоболяка. Ведь не только бесстрашно стрелять по танкам или воевать один против взвода немцев умел наш земляк. Он и радистом отменным был, никогда со связью не подводил. А на войне связисты всегда на переднем крае были. Такая уж у них служба.

Из воспоминаний Ф. И. Долгушина: «Мы закончили войну в Литве. Немцев или уничтожили, или они в плен сдались; потом пять дней еще подождали, не появятся ли где-нибудь вражеские подразделения. К нам на смену пришло молодое пополнение. А нашу боевую дивизию погрузили в эшелон и направили на Дальний Восток. Но война с Японией быстро завершилась, и нашу часть оставили в Еланских военных лагерях под Свердловском. Рядовой состав начали увольнять, офицерам приказали ждать. Только домой ненадолго отпустили на побывку. Мне тогда уже 30 лет, было, решил, что пора жениться. Задумал тобольскую девушку взять, со своей малой родины. И вот с Граней моей, Агриппиной, в Тобольске случайно встретились. Потом снова нас судьба свела вместе. Ухаживать, уговаривать времени у меня не было, потому что отпуск заканчивался. Я ей сказал: не пойдешь за меня замуж, найду другую. Она подумала и дала согласие. В первое время жила со мной в армейской землянке. Там первый сын родился. После демобилизации вернулись в Тобольск, домик купили, обзавелись хозяйством, дети на радость стали рождаться…»

Вроде бы и времени на ухаживания не было, и испытательного срока для чувств отпущено не было, а союз у Федора и Грани крепким и удачным оказался. Вместе дружно да ладно прожили 60 лет. Четверых детей на ноги подняли, тяжелые испытания принимали достойно. Никто худого слова от них не слыхивал, не видел ссоры в семье. С годами они лишь ближе и роднее стали друг другу. Федор Иванович и Агриппина Сергеевна и сейчас, утеряв по старости лет слух, голоса не повышают: им уже все давно понятно и без слов…

В 1952 году старшего лейтенанта Долгушина снова призвали в армию и опять на Дальний Восток, где он до войны служил в армии и получил там на командирских курсах звание младшего лейтенанта. Три года ему пришлось охранять государственную границу СССР под Иманом.

Из воспоминаний Ф. И. Долгушина: «У меня всю жизнь было желание — учиться. И если бы ни эти война и разъезды, я бы мог окончить институт. Биография у меня интересная, и жизнь была интересная. Я, бывший крестьянский мальчик, родился на сибирской земле. В Ивановском монастыре под Тобольском была школа рабочей молодежи, где я учился и жил в общежитии. Время голодное было. На неделю продуктов ведь не напасешься. За ними пешком с котомкой за плечами ходил за 15 километров домой в село Дубровное. А утром снова на занятие. Школа ФЗУ, где я учился на базе семилетки, готовила специалистов по радиосвязи, которые потом должны были помогать осваивать Север. Учился хорошо, знал, что стране нужны грамотные специалисты.

После окончания училища меня призвали в армию, попал на Дальний Восток в город Благовещенск, там окончил школу младших командиров и получил звание старшего сержанта. Три года отслужил, с 1937 по 1940 год. После демобилизации лучших сержантов отправили в город Комсомольск-на-Амуре, где из нас готовили для «финской кампании» командиров взводов. Проучились там три месяца, но война с Финляндией закончилась, и нас распустили по домам. На этих курсах я получил звание младшего лейтенанта. После демобилизации стал работать в Тобольске преподавателем в ремесленном училище связи. Но через полгода грянула война, а поскольку я был специалистом по радио, меня сначала направили на подготовку связистов для фронта. Так я проработал год, а потом ушел на фронт воевать.

Что такое связь? Это большая и ответственная работа, без нее и на фронте никуда, и на гражданке — это жизнь и самого судна, и тех, кто на нем трудится. Вся оперативная работа флота всегда зависела от качества радиосвязи. Когда мне было 20 лет, радиосвязь была примитивная, потом радиостанции стали появляться. Но я работал, самостоятельно изучал новую технику: и в армии, и когда руководил связью на ремонтно-эксплуатационной базе флота в Тобольске. Я всегда хотел учиться и делал это при первой возможности. В управлении транспортного флота рыбной промышленности работал с 1946 до 1952 год, был старшим радиотехником. Вернувшись с Дальнего Востока, я протрудился в должности начальника связи ремонтно-эксплуатационной базы флота до 1971 года, а затем ушел на пенсию. У меня еще есть свои изобретения: так я усовершенствовал антенну на корабле, которая помогает кораблю устойчиво принимать радиоволны на всех поворотах реки. Не за деньги делал, а для души. Для меня в жизни деньги никогда не были главным. Не сказать, что их у меня много было, но и жили не голодно. И праздники весело справляли. И дружно песни пели. И страной своей гордились».

В армии Федор Иванович Долгушин прошел путь от рядового до капитана, на гражданке от радиста до начальника связи РЭБ флота. В мирное время к боевым наградам прибавил еще и медаль «Ветеран труда», полученную за долгую и успешную работу на речном флоте. Вместе с годами войны, армейской службой в общей сложности у него вышло 56 лет трудового стажа. Он и сейчас сам все по дому делает, несмотря на свой 90-летний возраст…

Старый солдат с болью рассказывает о войне, о гибели друзей, а жена бережно вытирает ему слезы и просит не волноваться. Но сама Агриппина Сергеевна, слушая рассказы мужа, переживает не меньше его: военное лихолетье и ей памятно до сих пор, где были и голод, и потеря близких, и тяжелый труд. Но была и встреча с бравым офицером, одарившая за все страдания счастливой судьбой…

Когда Ф. И. Долгушин пришел с фронта домой, ему по первости бои часто снились. Жена рассказы-вала, что он кричал во сне. А с годами старый солдат стал эту войну видеть подробно, в деталях: и тот окоп, где был на шаг от смерти, и лица солдат, которые воевали рядом с ним. Она ему до сих пор спать спокойно не дает, сильными болями мучает. И сегодня, когда седого фронтовика все чаще начинают одолевать хвори, от войны доставшиеся, Агриппина Сергеевна терпеливо врачует их. Как верная долгу сестра милосердия…

Так с ноября 1945 года, когда в загсе расписались, до сих пор вместе и обороняются от войны…